За степным фронтиром. История российско-китайской границы

Отпор был назван в честь советского сопротивления Китаю в 1929 году, однако это название оказалось наиболее подходящим в годы последующей советско-японской конфронтации. Соперничество за превосходство в Северо-Восточной Азии давно усложняло отношения Японии и России, а впоследствии и Советского Союза. Десятилетиями между этими двумя странами кипело напряжение и вражда. Разгромная Русско-японская война (1904–1905) и Сибирская интервенция во время Гражданской войны (1918–1922) тревожили Москву, но, когда Советский Союз впервые столкнулся с Японией вдоль своей 4200-километровой сухопутной и речной границы, эти страхи получили более серьезные основания.

Несомненно, с конца 1930-х годов советское правительство осознавало возможность нападения Германии и готовилось к войне[530]. Оккупация Маньчжурии Японией теперь означала опасность сразу на двух границах. Последовало десятилетие ускоренного принятия мер по качественному и количественному усилению советской военной мощи. Ситуация здесь в определенном смысле была подобной той, что существовала на западной границе Советского Союза. Численность войск, развернутых в регионах Восточной Сибири, советского Дальнего Востока и Маньчжоу-го, позволяет судить о масштабах гонки вооружений. С 1931 по 1941 год она возросла с немногим более тридцати тысяч до восьмисот тысяч солдат в Советском Союзе к востоку от озера Байкал и с нуля до семисот тысяч солдат в Маньчжоу-го[531].

Реорганизация и рационализация дальневосточных войск на советской стороне начались в 1935 году с создания Забайкальского военного округа, включившего в себя западные гарнизоны Особой Краснознаменной Дальневосточной армии. Ухудшение советско-японских отношений, в особенности после того, как Токио подписал Антикоминтерновский пакт с Берлином 25 ноября 1936 года, привело к тому, что советское военное присутствие в регионе взлетело в конце 1930-х годов и достигло своей высшей точки в 1941 году. Однако статистическая информация о численности войск дает только одномерное представление об изменяющемся характере военного присутствия в пограничье. Советские войска также значительно преобразились в 1930-х годах – конная армия стала моторизованной и механизированной и была укомплектована самолетами и танками[532].

Даже сейчас сложно оценить масштабы военного планирования в пограничье Советского Союза и Маньчжоу-го. Уже в 1934 году военные эксперты полагали, что в случае советско-японской войны будет развернуто два основных фронта: западный – в Забайкалье и восточный – в Приморском крае. Бруно Плечке, немецкий географ, предполагал, что зона основных сражений растянется «на запад от хребта Большой Хинган в высокогорьях Хулун-Буира… и западнее города Хайлар, который станет основной базой японских войск. Незащищенная станция Маньчжурия, вероятно, вскоре окажется в руках русских»[533].

Обрисованные обеими сторонами практические схемы подтверждали это мнение. План эвакуации всех административных кадров, скота и ценного имущества колхозов, а также предприятий пищевой промышленности приграничного региона был разработан в Советском Союзе уже в 1933 году. Люди и имущество в случае военной мобилизации должны были быть переброшены поездом из Борзи вглубь страны. Медики, сотрудники железной дороги и гражданское население Даурии, Борзи и других советских поселений у границы в конце 1930-х годов регулярно принимали участие в учениях ПВО[534]. Советские военные специалисты уже к 1933 году разработали схемы оккупации гор Большого Хингана дивизиями Забайкальской армии в случае японской военной атаки на советский Дальний Восток[535]. Подобным же образом японцы разработали различные сценарии вторжения для нанесения удара по Советскому Союзу или, в случае нападения Красной армии, действий по его сдерживанию[536].

Объем затраченных на оборону Советским Союзом и Японией средств также подтверждает эти прогнозы. Огромные ресурсы были вложены обеими сторонами в укрепление пограничья. Русская эмигрантская газета «Заря» уже весной 1932 года сообщала о массовом пополнении советских войск на другой стороне границы от ст. Маньчжурия и в других значимых областях[537]. Советские пограничники построили заграждения из колючей проволоки и вырыли траншеи вдоль наименее защищенных участков границы. Пограничный участок станции Отпор, который составлял примерно восемьдесят километров бесплодной степи от Абагайтуя до монгольской границы, был особо уязвим[538]. Как и в окрестностях Благовещенска, Биробиджана, Гродеково и других стратегически значимых пограничных районах, Советский Союз возвел железобетонные доты напротив ст. Маньчжурия. Эти точки повторяли военные заграждения, установленные ранее на некоторых участках советской границы с Польшей.