За степным фронтиром. История российско-китайской границы

Ограничения передвижения и миграции людей относились не только к советским пограничным территориям. В декабре 1932 года для контроля перемещений людей, в особенности в городах, советское правительство ввело внутренние паспорта[552]. Однако правила, относящиеся к пограничным зонам, отличались строгостью. Доступ в них был запрещен даже советским гражданам, не имевшим постоянной регистрации или специального разрешения на въезд в закрытые защищенные зоны. По приезде все въезжавшие должны были зарегистрироваться в местных органах власти. Ограничения распространялись не только на людей – весь транспорт должен был быть каталогизирован. Пограничники обладали неограниченными правами осуществления обысков и конфискаций в любое время. В середине 1930-х годов Москва ужесточила наказание за нарушение режима запретных пограничных зон и незаконный переход границы[553].

Строгие правила внутри запретных зон демонстрируют намерения советского государства контролировать жителей пограничья и ограничить доступ других советских граждан, а также иностранцев как в пограничный регион, так и в соседнюю страну. Однако к этому времени в советских пограничных регионах на Аргуни было зарегистрировано только незначительное число иностранцев. В 1931 году, например, лишь 117 иностранцев было зафиксировано в Борзинском районе – на двадцать один меньше, чем годом ранее. Ни один иностранец не проживал в Новой Заре, только двое в Даурии и семеро в Абагайтуе[554].

Новыми правилами была затронута даже свобода передвижения дипломатов. Сотрудники консульств и посольств в 1941 году должны были заранее получать разрешения на проезд через «запретные пункты и местности в СССР». К запретным относились пограничные зоны, а также республики, области, города и все районы, граничащие с Маньчжоу-го. Правила ужесточились во время Второй мировой войны. Советский Союз и Маньчжоу-го договорились, что каждая сторона сохраняет право отправлять дипломатических курьеров через границу по установленным путям поездом четыре раза в месяц. Дипломаты Маньчжоу-го были обязаны проезжать в консульства в Чите и Благовещенске только через Отпор, советские представители также должны были проезжать по определенному маршруту, направляясь в консульства в Харбине и Даляне[555].

Маньчжоу-го с 1 февраля 1937 года ввел похожий режим пограничных зон. Повторяя меры, принятые несколькими годами ранее на советской стороне, некоторые районы Маньчжоу-го и других провинций, примыкавших к территории Советского Союза, стали подпадать под такое пограничное зонирование. Формулировки законов Маньчжоу-го почти полностью повторяют советские: все лица старше четырнадцати лет, проживающие внутри пограничной зоны, должны были регистрироваться в полиции и получать специальное свидетельство о проживании. Иностранцы, которые хотели посетить зону, должны были заранее получать разрешение на проезд. Нарушители наказывались лишением свободы или штрафами. Закон давал властям карт-бланш при подчинении пограничной зоны. Государство создало для себя удобный инструмент, позволяющий контролировать проживание, передвижение, а также подавлять любое, даже кажущееся сопротивление на территории Маньчжоу-го[556].

Как было показано ранее, в случае борьбы с контрабандой, правила, написанные в метрополиях, часто было сложно реализовывать на местности. Это же относится и к директивам по контролю над перемещением. Однако со временем произошло увеличение числа пограничников и были внедрены другие меры, позволившие властям преуспеть в следовании этим ограничениям. Установление пограничных зон в конце 1920-х и 1930-х годах в долгосрочной перспективе, возможно, стало наиболее значительным изменением раннесоветского периода. Такая высокая степень присутствия центральной власти в пограничье продолжит влиять на повседневную жизнь людей вплоть до 1980-х годов.

ШПИОНОМАНИЯ: ВОЙНА РАЗВЕДОК И ЧИСТКА НА ГРАНИЦЕ

Летним вечером советский пограничник Михаил Иосифович Сладковский был с женой на даче, находящейся неподалеку от деревянной пограничной арки в Отпоре. Пронзительный крик неожиданно нарушил вечернюю тишину: «Стой, руки вверх!.. в 25–30 шагах от нас стоял с поднятыми руками рыжебородый, лохматый оборванец, а позади него, в 10–15 шагах, пограничник Никитин целился из винтовки с примкнутым штыком в неизвестного». Сладковский был удивлен внешностью задержанного. Человек на первый взгляд выглядел как бродяга, но его ухоженные руки, розовая кожа и умный взгляд разоблачили в нем шпиона[557].