За столбами Мелькарта

Диск луны покрылся тенью, которая стала быстро расти. Вскоре на небе сверкал лишь один узенький серп.

Ганнон знал, что затмение предвещает страшные бедствия, кровавую войну, мор или неурожай. Тогда жрецы заявляли, что Танит сердится на людей, и устраивали молебствия и жертвоприношения, чтобы умилостивить богиню. Кладовые храма наполнялись новыми богатствами. «Чего доброго, – думал в тревоге Ганнон, – Стратон может объявить, что богиня Танит гневается на карфагенян за то, что они похитили ее жрицу, он может потребовать ее выдачи. Жрец еще может заявить, что мыс Солнца – неудачное место для храма, и откажется покинуть корабль».

Был взволнован и Мидаклит, но совсем по другой причине:

– Она кругла, она кругла…

– О чем ты, учитель? – спросил в тревоге Ганнон.

– Тень на луне кругла! – воскликнул грек. – Какой же я глупец, что раньше не придавал этому значения! Теперь я понимаю, почему она кругла.

– Почему же? Отвечай.

Грек задумался.

– Пока я тебе ничего не скажу. Надо понаблюдать за звездами, и, если мои предположения подтвердятся, тогда я не напрасно проделал весь этот путь.

Ганнон огорченно вздохнул.

Ночь прошла в тревожном ожидании.

Что принесет утро?

И вот наступил час утренней молитвы. Стратон молился наравне со всеми. После окончания молитвы жрец подошел к Ганнону и попросил у него людей для работы.

Ганнон облегченно вздохнул. «Может быть, Стратон проспал затмение?» – подумал он.

Но вскоре им вновь овладела тревога. «Нет, Стратон, конечно, знает о затмении, – думал Ганнон. – Но если он его не использует в своих целях, значит, у него есть какой-то другой план захвата Синты, план, в котором главная роль будет принадлежать не ему, а тому, кто клялся тогда морем. Кто же он?»

В полдень храм был освящен. Моряки и колонисты с обнаженными головами окружили святилище. Оно еще без кровли и стен, но в центре его, как это полагается в каждом храме, возвышались два деревянных столба. Они означают ворота, через которые каждодневно входит и выходит солнце! Это Столбы Мелькарта!

– Я слышал, – сказал Мидаклит, – что в храме Тира колонны сделаны из золота, а верхушки их – из смарагда.

– И эти колонны я заменю столбами из золота, – торжественно произнес Ганнон. – Пусть славится этот храм. Пусть он соперничает с самыми прославленными святилищами. Недаром он воздвигнут там, где еще не ступала нога карфагенянина.

Стратон бормотал слова молитвы и поливал колонны водой из священного сосуда.

Торжественно звучали в тишине слова гимна солнцу:

Слава тебе, о Мелькарт, владыка,
Слава тебе, господин Вселенной!

* * *

Колонисты ставили перед храмом глиняные фигуры овец и свиней. Их вылепил Мисдесс. Священными обычаями предков разрешалось заменять приносимых в жертву животных их изображениями.

Моряки бросали на землю браслеты, серьги, ножные кольца. Мелодично звенело серебро. Перед выходом в океан они не скупились. Они платили морю добровольную дань, чтобы оно, как жестокий властелин, не вырвало ее силой.

Звучал рог, сзывающий людей к лодкам. Ганнон простился со Стратоном. Глаза жреца светились недобрым блеском, уголки губ были опущены.

Когда Ганнон поднялся на борт «Сына бури», гребцы уже сидели у весел. Мастарна что-то кричал им, размахивая плетью. Матросы поднимали из воды якоря, подтягивали реи, привязывали плетеными ремнями паруса.

Задвигались весла. Под килем шумели волны. Люди на берегу махали руками, что-то кричали.

Ганнон смотрел на оставшихся колонистов с чувством грусти. За время плавания он сдружился со многими. Как теперь сложится их жизнь? Только со Стратоном Ганнон расстался без всякого сожаления.

Суффет подал сигнал. Корабль развернулся, чтобы встретить челнок, спущенный с ближайшей к нему гаулы.

Синта поднимается на палубу. В ее длинных черных ресницах трепещут солнечные лучи. Счастье, ты явилось!

Невесту Ганнона окружают моряки. Лица их приветливы.

– Да будет между вами вовеки любовь, – говорит Малх, прикладывая ладонь к груди. – Человек без любви как лодка без весел, как гаула без парусов.

С поздравлением явились Мастарна и Саул. Этруск посмотрел на девушку каким-то странным, слишком внимательным взглядом. Лицо иудея растянулось в улыбке. Губы стали похожи на створку морской раковины.

– Лопни мои глаза, – прорычал он, – такую красавицу взял бы в жены сам царь Соломон!

Синта густо покраснела.

Битва с акулой

Попутный ветер сменился встречным. Теперь «Сын бури» и все корабли флотилии шли на веслах. Опять свистит плеть Мастарны, и корабль сотрясают вопли рабов.

Берег пустынен. Зато океан полон жизни. Вода кишит мириадами живых существ разного цвета и формы. Из каждой волны взвиваются в воздух рыбки с ярко-красными перьями. Одна из них шлепнулась с размаху на палубу.

– Смотри, как богато здесь море, – обращается Мидаклит к Гискону. – Рыба сама идет в руки.

Мальчик с любопытством разглядывает летающую рыбу, но его внимание отвлекают дельфины. Они резвятся, описывая вокруг корабля правильную дугу, выскакивают из воды и, как бы хвастаясь своей ловкостью, переворачиваются в воздухе на бок.