За столом с Пушкиным. Чем угощали великого поэта. Любимые блюда, воспетые в стихах, высмеянные в письмах и эпиграммах. Русская кухня первой половины

Курицу надлежит ощипать не обваривая, и уже ощипав, пораспарить немного над огнем облить горячею водою, ворочать, в оной, а потом положить в холодную воду. Вынув из воды, обрежь у ней гребень и подбородок, обмой чисто, и натри с наружности и внутри солью и корицею, нашпекуй ветчинным салом, в пряностях обвалянным, и загни ноги так, будто она сесть хочет. Проткни курицу деревянною спицею сквозь лядвий, и ножные лапы вправя под спицу, завороти; сложи крылья, и голову загнув на брюхо, привяжи. Напоследок взоткни на вертел, и жарь, помазывая часто маслом коровьим. Подавая на стол, подави на курицу сока из свежего лимона, и обклади зеленою петрушкою, раками и лимоном, в ломтики изрезанным. Можно также курицу начинить фаршем из белого хлеба, каштанами и прочим.

Заметим, кстати, что эта «рокировка» выглядит очень разумной – чтобы утолить голод четверых молодых здоровых мужчин, потребовалось бы много куропаток.

11

А судьба Пушкина тем временем снова переменилась. Весной 1823 г. он переходит на службу под начало новороссийского генерал-губернатора М.С. Воронцова и переезжает в Одессу. 25 августа 1823 г. Александр Сергеевич писал брату Льву: «Мне хочется, душа моя, написать тебе целый роман – три последние месяца моей жизни. Вот в чем дело: здоровье мое давно требовало морских ванн, я насилу уломал Инзова, чтоб он отпустил меня в Одессу – я оставил мою Молдавию и явился в Европу – ресторация и итальянская опера напомнили мне старину и ей Богу обновили мне душу. Между тем приезжает Воронцов, принимает меня очень ласково, объявляют мне, что я перехожу под его начальство, что остаюсь в Одессе, кажется и хорошо – да новая печаль мне сжала грудь – мне стало жаль моих покинутых цепей. Приехал в Кишинев на несколько дней, провел их неизъяснимо элегически – и, выехав оттуда навсегда, – о Кишиневе я вздохнул[73]. Теперь я опять в Одессе и все еще не могу привыкнуть к европейскому образу жизни – впрочем, я нигде не бываю, кроме в театре». Но, разумеется, Пушкин быстро освоился и вошел во вкус новой жизни, отчасти похожей на столичную.

Одесса совсем не то, что захолустный Кишинев, – портовый, торговый, многонациональный, евро-азиатский город, с набережной, ресторанами, кофейнями, театром, хорошенькими женщинами и… устрицами!

В «Путешествии Онегина» читаем: