За тобой

— Ой! Я тебя умоляю. Как раз таких у нас — сколько хочешь. Только знаешь, что? — Бэлла почему-то разозлилась. — Не от большого ума это всё. Вот начнёт эта самоотверженная над бедняжечкой-калечкой слёзы лить, причитать по-бабьи. А оно ему надо? Нет. Только хуже сделает.

— Да. Я понимаю, о чём ты. Нам нужен профессионал. Может, студентки психфака?

— Ага. Так они и пошли.

— Что ж… выходит идея хорошая, но нереализуемая в наших условиях?

— Ты спрашиваешь так, будто хочешь, чтобы я с этим согласилась.

— Да нет же. Иначе зачем бы я это всё затевал? Если у тебя есть другие соображения — выкладывай.

— Знаешь, любая моя девочка, по крайней мере из тех, с кем я сотрудничала в прошлом, — сама по себе психолог. Там такая школа жизни, я тебе скажу, что никакой психфак рядом не стоял. Они чужое нутро нюхом чуют. И чтобы не огрести, чтоб своё урвать, до побольше, так умело подстраиваются под чужие потребности, что своих не замечают вовсе.

— Но в качестве сур-партнёра на реабилитацию они не пойдут. Я правильно понимаю?

— Боюсь, бюджет вашей конторы не вывезет наш прайс, — широко улыбнулась Бэлла.

— Да уж. Я о нём наслышан. А альтруисток, значит, нет?

— Нет.

— А может, если оптом, получится выбить скидку?

— Ага. А чего же сразу не целую программу лояльности? — фыркнула Бэлла.

— Чёрт! Ты рушишь мои мечты.

— Пусть ваши парни начнут с работы с психологом. А то знаю я мужиков. Помирать будут, а к специалисту не обратятся.

— При лечении сексуальных проблем секс-суррогаты более эффективны, чем классическая психология.

— Странно уже то, что вы вообще их душевным состоянием озаботились.

— Все тот же умный человек мне сказал, что сексуальность — центр личности человека. Её нельзя игнорировать. Не мне с ним спорить.

— А программу, надо полагать, тоже предложил этот умный человек?

— Он. Вот такой мужик, — Первый выставил перед собой большой палец. — Жаль, ничего из этого не выйдет.

— Об этом ещё, наверное, рано судить.

— То есть у тебя есть девушки на примете?

— Я подумаю. Поговорю кое с кем, предложу. Но на твоём месте я на многое бы не рассчитывала, как правило эскортницы — довольно меркантильные барышни.

— Но не все?

Бэлла отвела взгляд:

— Всякое бывает. В том числе и чудеса. Не стоит забывать, что и среди них попадаются сердобольные дуры.

Богданов кивнул. Сверился с часами и плавно поднялся со стула:

— У меня через десять минут назначена встреча. Вынужден откланяться. Если будут какие-то новости — звони, лады? — полез в карман за портмоне. Но Бэлла неожиданно для себя пресекла это движение.

— Ты ничего не ел. А за себя я расплачусь сама. Спасибо.

Если Демьян и удивился, то виду он не подал. Правда и спорить не стал, кричать, что мужчина. Он напротив очень спокойно принял её слова. Будто знал, как это для неё важно, пусть даже она сама об этом догадалась гораздо позже. Уже когда расплатилась, оставив щедрые чаевые. Сидела, водила по мелким буковкам чека пальцами и улыбалась. Интересно даже, почему она никогда раньше не делала ничего подобного? Может, веди она себя как-то иначе, Родион бы присмотрелся к ней повнимательней. А впрочем, теперь уж что? Тот женат, влюблён и до соплей счастлив. А она… Нет. Не то чтобы влюблена, но… Скажем так, заинтересована. В другом, совсем на Родиона не похожем. В том, кто почему-то ей не звонил, хотя у него и был её номер.

Бэлла подхватила сумочку, пока хорошее настроение не исчезло бесследно, вышла из ресторана и покатила домой по залитым весенним солнцем улицам. Всю дорогу, чтобы не думать о Давиде, она гоняла туда-сюда в голове слова Демьяна. Секс-терапия. Ну надо же. До чего же дошёл прогресс. Сама идея казалась ей перспективной. Такой… весомой и значимой. Это будучи владелицей агентства эскорт-услуг она не испытывала за своё дело никакой гордости, а теперь вдруг появилась возможность кому-то помочь, сделать что-то хорошее, принести общественно-социальную пользу и, наконец, испытать гордость за то, чем занимаешься. И кто бы мог подумать, что эта мысль окажется настолько привлекательной? Уж точно не она.

Пф-ф-ф. Секс-терапия. Всё же мужики — такие мужики… У них одно на уме, что бы ни случилось.

Бэлла открыла дверь, скинула туфли и с удивлением стала прислушиваться к доносящимся из глубины квартиры звукам. Чужие весёлые голоса тонули в шуме вытяжки, льющейся из колонки музыки и Родькиного бормотания.

Бэлла сложила туфли в шкаф и пошла на звук, уже примерно представляя, какой на её кухне подобрался состав. Мотя с Давидом, стоя по разные стороны от кухонного острова, лепили пельмени. Рядом, весь в муке с ног до головы, сидел в своём стуле Родька. Ему тоже выделили теста, тот с остервенением мял его в маленьких ручках с ноготками, которые уже можно было подстричь.

— … И тут ему, значит, эта вторая ка-а-ак даст промеж рог! А ведь это ж Турция, там двоежёнство в порядке вещей, понимаете ли. А тут — ишь, ревнивица какая попалась!

Ну и ну. Мотя развлекает Давида пересказом турецкого сериала? И что смешно — тот её слушает!

— Мама! Ма-ма! Си-нок!

— Это он у вас уже выспался? Или готовится ко сну? — спросила Бэлла.

— Здравствуй, Бэлла.