За твоей тенью

Иначе быть не может.

Снимаю пуховик и вешаю на спинку кресла. Сердце колит от разочарования. Мать меня не терпит, я как багаж волочусь позади и торможу. Она повторяла мне эти слова первые три года жизни и последние два.

Достаю телефон. В сотый раз за день набираю Марка и сбрасываю, слыша безответные гудки. Снова звоню…

И трубка отвечает.

— Ал… то это?

— Марк?! — Моё тело окатывает теплом. — Неужели ты? Так рада тебя слышать! Это Тори, я… в универсаме на Лесной. Не могу отсюда уехать домой. Марк, ты… Поговоришь со мной?

Динамик шумит помехами.

— К… кто… ите? Не… аю…омер не опр… что …тели?

— Удалил мой номер или что? Связь плохая. Ты нужен мне… Забери меня, пожалуйста.

— Дол… нет, кре… буду.

— Ничего не понимаю. Прочитай сообщения, хотя бы последнее! Я буду ждать.

— Я …то пы…ть!.. хер…тые. Туд-туд-туд-туд.

Да твою мать!

Проверяю ещё раз номер. Да, мне не показалось — это Марк! Открываю окно сообщений и пишу: «Ночую у мамы в универсаме. Не могу вернуться домой, мне страшно. Пожалуйста, ответь хоть что-нибудь!»

Я убираю телефон в карман джинсов, складываю руки на стол и роняю голову. Рядом остывает кружка с недопитым чаем, за ней — тарелка с нетронутыми бутербродами. Трещат подвесные лампы магазина, гудит системник под столом. Мама работает и не разговаривает, за что я благодарна.

Обидно до слёз. Я одна. Подмога не приходит. Плакать нельзя, кричать нельзя, поделиться не с кем. Попробовать поспать? Получится ли, если через несколько часов весь город оглушат салюты?

Ты-дынь, ты-дынь! В джинсах пищит телефон. Усталость сразу сбегает на дальний план, я выпрямляюсь, встряхиваюсь, вытаскиваю мобилку и вижу надпись: «Входящий вызов. Номер не определён».

— Алло? Марк, это ты?

В ответ молчание.

— Алло? Кто это? Я слушаю.

— Не слушаешь. — Чужой тяжёлый шёпот как наждачка режет ухо. Он неопределим: ни женский, ни мужской. Бесполый. Неестественный. — Ты не вернулась. Почему?

— Куда не вернулась? — К горлу поднимается ком.

— Ты отвернулась от дома. Почему?

— Чего?.. Я же не… Да кто вы? Что за шутки, угрозы? Что вам нужно?

— Посмотри назад. Туд-туд-туд-туд… — Неизвестный бросил трубку.

Сердце делает кульбит. Я поднимаю взгляд на монитор и по камерам вижу маму за спиной. Она стоит, держит банку тушёнки, заводит руку над моей головой…

— Мам-ма?

И не отвечает мне.

* * *

Сложившись пополам, я прячусь под стол, притесняя системник компьютера.

— Мама, нет!

Она промахивается, банкой попадает в монитор. Тарелка и кружка, грохоча, сваливаются на плиточный пол и бьются, бутерброд накрывают осколки. Чай чёрной лужицей расползается под ногами и обтекает резиновые тапочки матери.

— Познакомишь с Марком, говоришь? — совершенно озлобленным, рычащим голосом спрашивает она.

Не шевелись! Ни звука! Молчи! Медленно считай до десяти!

— То есть Вика вернулась, чтобы пригласить на ужин с чужаком, который ей дороже матери?

Раз…

Она замахивается и несколько раз прошибает консервой монитор. Запах алкоголя щиплет нос с каждым маминым словом, глаза предательски слезятся.

— Так ты благодаришь меня за старания? За внимание? Свободу?

Тори, мама не сделает этого. Сколько пыталась — и снова не сможет!

— Ты… Отвернулась, обесценила мою любовь… Вот увидишь, Марк поступит с тобой так же, как поступили со мной. Судьба у нас такая, Вик: дохнуть от одиночества в обществе друг друга.

Два…

— Прости, — я пытаюсь сказать, что она ошибается, что за неё говорит алкоголь, что я переехала не из-за нелюбви, а из-за взаимной усталости жить именно так, — но мой голос тревожный, приглушённый и как будто извне, растворяется в пространстве и шипит, как аспирин в стакане с водой. Мама не слышит. Я не слышу себя.

Три…

— Я верну тебя. Верну. Тебе некуда идти, Вик, понимаешь? Ты поймёшь. Потом точно поймёшь.

Развернувшись, она ослабляет дрожащие пальцы, обнимает свои плечи и куда-то уходит. Консервная банка, выпав из рук, звонко катится под кассу.

Четыре…

Пять…

Шесть…

Я жмурюсь до боли в глазах, подтягиваю ноги к груди и прячусь в шарф, который так и не сняла. Приступ удушья снова пожирает, но подсчёт в уме кое-как успокаивает.

Семь.

В магазине властвует тишина. Потрескивают лампы, снежинки гладят окна снаружи. Ветер, кажется, и тот смолк. Горло саднит колючим страхом. Я боюсь услышать шаги мамы, но хуже — снова получить звонок с неизвестного номера. Мобилка валяется где-то за пределами касс, я швырнула её не глядя, прежде чем спрятаться под стол.

Восемь.

Всё случившееся — чья-то шутка. Совпадение. Хочу верить, что я права, но не получается.

Девять.

Это телефонное хулиганство. Кто-то надрался, не дождавшись Нового года, и случайно набрал мой номер, решив подколоть. А мама… Подвыпивши, она не впервой проявляет агрессию. Причины злиться на меня есть. Но не убивать. Как бы ни было нам больно друг от друга, до самой смерти мы семья. При любых обстоятельствах. Разве нет?

Десять.

Сердце возвращается на место, вновь равномерно бьётся. Я решаюсь открыть глаза.