За твоей тенью

— Жи ацаешься в Лушмарье, — буквы подсвечиваются изумрудными искрами, скребут фонарный столб и захватывают пространство.

Пульсируя волнами, они пятнают взор, ослепляют, притягивают меня магнитом, окутывают в кокон и погружают в тёплый день, откуда доносится музыка без слов, пахнет пирожными, черничным чаем и весной.

В день, когда всё изменило моё бессилие, и зародились страхи.

Глава 3. Салатовое солнце

21 марта

Круглые столики кофейни пусты. Здесь только я в дальнем углу завариваю чай; и бледный бариста, заправляя под сеточку выбившийся локон, насухо вытирает чистые чашки. Он не смотрит в мою сторону. Я знаю почему и подозреваю, что через десять минут отводить взгляд ему станет сложнее.

Сквозь прозрачные витрины льются лучи света, забираются в кристалл наддверного ловца солнца и радужными каплями растекаются по кремовым стенам. В этих бликах я вижу разноцветные снежинки, конфетти и дождь. Нахожу сходство с антуражем моего «Карманного мира». Улыбаюсь, всё ещё чувствуя на пальцах липкие шуршащие блёстки — всю ночь я обваливала миниатюрные фигурки облаков и погружала в эпоксидный макет.

Натке понравится. Завтра я вручу ей уникальную вещицу, которую нигде не купить. Месяцы кропотливой подготовки и лепки, десятки неудачных попыток детализировать каждый миллиметр, бессонница и пропущенные пары — всё стоит того, чтобы подруга восторженно верещала в свой день рождения. Лишь бы успеть завершить подарок.

С ловца я перевожу взгляд на пузатенький стеклянный чайник, что стоит на моём столе. Заварка парит в кипятке, темнеет, раскрывает аромат черники. В отражении на меня смотрит сонный человек со спутанной косой, понурыми плечами и осанкой-полумесяцем. Я слегка взбалтываю чайник и поднимаю вихрь чаинок, желая смахнуть с поверхности моё лицо.

Дверь кофейни распахивается, запускает свежесть и шум улицы. Заходит круглолицая девушка в салатовой куртке из кожзама, ищет меня взглядом и с порога заявляет так, чтобы слышал весь мир:

— Какой-то придурок обозвал меня женщиной, Тори! Вот честно скажи, я опять поправилась?

— Нет, — я вру, надеваю очки и присматриваюсь, тут же добавив искренности: — Брось, выглядишь свежо, как листья мяты.

Комплимент выходит таким же неудачным, как моё отражение в чайнике. К счастью, Натка не слышит: замечает бариста за стойкой. Он надевает улыбку и приветствует кивком.

— Здравствуй?.. Те, — запинается Натка.

Она краснеет, отворачивается и, стуча каблуками по керамическому полу кофейни, спешит ко мне за столик. Песчаные пружинки волос подпрыгивают от движения и рассыпаются по плечам. Бренчат металлические заклёпки и застёжки на рукавах, куртка переливается жёлто-зелёным сиянием, как полярное небо над Севером. Наталия Соколова — девушка-акцент. Вызов серому городу, яркий самоцвет среди речных камней. Она похожа на абстракцию, а я рядом с ней кажусь призрачной молью.

Натка плюхается напротив, сбрасывает на пол компактный рюкзак и, наклонившись через столик, громко шепчет:

— Не знала, что сегодня работает он!

Последнее слово она выделяет с особым недовольством.

— Твой бывший тоже вряд ли ожидал, что утром в будний день припрёмся мы, — отвечаю в защиту. — Обычно нас приносит вечерами.

Вздохнув, Ната поднимает рюкзак и достаёт зеркало, чтобы поправить лёгкий макияж.

— Сегодня всё не так, — говорит она в процессе. — Проспала, опоздала, оскорбилась, поругалась, скоро на пары ещё пилить, тему курсача выбирать… Хреновый денёк. Что бы ни случилось дальше, позавтракать чем-то сладеньким я успею. Обязана! Торь, будешь пирожное?

— Мне чая хватит.

— Ладно, растолстею одна.

Я наполняю кружку и добавляю ложку сахара, беззвучно помешивая. Поглядываю на бариста, которому предстоит принять заказ Наты. У этой парочки сложные отношения: сначала он её отверг, потом она бросила перчатку и ответила тем же, теперь оба друг друга едва ли терпят, стараясь не пересекаться. А я почему-то регулярно оказываюсь в эпицентре событий, хотя сторонюсь перепалок.

— Кофе со сливками и «Три шоколада», — заказывает Ната и сверкает глазами так, что даже солнечные зайчики тускнеют на стенах.

Облокотившись к стойке, она следит за руками своего бывшего парня, сверлит взглядом спину, ждёт, когда он подаст заказ. И дождавшись, зачем-то спрашивает:

— Завтра я отмечаю день рождения. Хочешь, увидимся?

Он трёт кончик носа и отклоняет приглашение. Натка принимает удар улыбкой. Ничего, говорит она. Берёт чашку и тарелку с кусочком чизкейка, отступает. Значит, не судьба — увидимся в следующий раз. Дёргает уголком рта, возвращается к столику и шипит, как вода на раскалённом камне:

— Увидимся никогда, засранец. — Затем садится и нервно скребёт ложкой десерт, разделяя на квадратики. Наверное, она представляет, как то же самое проделывает с бариста.

Дальнейший разговор прячется в тень, как испуганный и нашкодивший котёнок. Я не встреваю с вопросами, проглатываю советы, не лезу в чужую личную жизнь. Да и что говорить человеку, во много раз опытнее меня в отношениях?