За твоей тенью

Я поднимаюсь со стула, вытаскиваю из холодильника торт, предвкушая, как мы наедимся этой вкуснятины и забудем обо всех проблемах на свете. Ставлю греться электрический чайник, раскладываю на столе чашки и блюдца, чайные ложки. Пританцовывая, иду к входной двери и заранее встаю у трубки домофона. Но в какой-то момент понимаю: Натка задерживается. Никто не звонит.

Может, зашла так? Пропустили? Или бывший передумал и позвонил?

Смотрю в глазок, но никого не вижу. Она должна уже подниматься на лифте…

Не отходя, набираю Нате по телефону. Ту-у-уд. Ту-у-уд. Идут только гудки. На беззвучный поставила, не слышит? Пропала связь?

Отступаю, тороплюсь на кухню, смотрю в окно…

…Натка лежит под раскидистым чёрным деревом, сворачивается в клубок и защищается локтями от ударов неизвестных людей. Их трое, одеты одинаково в серые спортивные костюмы с капюшонами. Напавшие пинают мою подругу с такой силой, что я, кажется, слышу эти удары и толчки, будто получаю лично.

— Ната! — Я открываю окно и ору на всю Лесную: — Отвалите от неё, мудаки! Держись, я бегу!

Троица рывками наносит последние удары, будто душу выбивая из Натки, и сматывается.

Я хватаю телефон, второпях набираю «112», кладу смартфон под ухо, зажимая плечом; обуваюсь, не с первого раза попадаю в ботинки. Пытаюсь завязать шнурки, прыгая на одной ноге, и кричу маме:

— Мама, вставай! Нату избивают, быстрее-быстрее!

Слышится недовольный сонный голос из комнаты:

— Что? Какую… Дай поспать.

— Мама! Ната, на неё напали! Нужно помочь, она одна! Алло? Алло, скорая, полиция? Кто-нибудь, срочно на Лесную! Срочно!..

— Вик, ну кто будет нападать днём, ещё и у нас…

— …ей нужна помощь! Что? Виктория… Да я в курсе, что ли, кто они?! Три человека! Пожалуйста, не медлите! Лесная, дом пять, девушка в зелёной куртке — Наталия Соколова! Я бегу к ней и жду вас там!

Не справившись со шнурками, я сгребаю в охапку ключи и смартфон и выбегаю из квартиры в домашней одежде.

Лифт торчит где-то между пятым и восьмым.

— Сука!

Я жму на кнопку вызова, будто это ускорит подъём кабины, пинаю двери коленом и бегом спускаюсь по лестнице. Спотыкаюсь на шнурках, ноги подворачиваются, чуть не скатываюсь вниз, но успеваю ухватиться и прыжками через ступеньки добираюсь до первого этажа. Задыхаюсь от волнения, всё нутро сжимается в густую точку напряжения.

Вылетаю из подъезда, теряю где-то на пороге очки, мчусь к подруге, кричу её имя. Одна из бабуль на детской площадке хватает тросточку и ковыляет в нашу сторону; остальные, кто поблизости, не приближаются.

Натка лежит на земле. Я плохо вижу, но различаю красные разводы на салатовом пятнышке. Слышу влажный кашель, хрипы, хруст — слышу так чётко и близко, будто подруга дышит мне в шею.

Добежав, я падаю на колени, разодрав кожу об брусчатку. Хватаю руку Наты, от страха забываю все слова и нависаю над ней, смотрю в глаза, уже набухающие от ударов. Она ещё дышит. Дышит! Моей смелости хватает, только чтобы повторять одно и то же:

— Дыши! Дыши! Дыши!

Скорая едет, Натка, держись!

Разглядев меня, она начинает кашлять кровью и плакать.

— Тори-и-и, — Ната пищит, от её жалобного голоса скручивается душа. — Мне больн-но.

— Дыши, — прошу я и проглатываю слова, что безутешо рвутся наружу: «Солнце, я рядом, ничего не бойся! Держись! Поверни немного голову, плюй кровь на землю, не захлебнись!»

— Тори-и?.. — Глаза цвета моря заполняет шторм.

— Д-да, — выдавливаю я и ощущаю такую пронзительную дрожь в руках Натки, что перехватываю её страх на себя. Все ужасы, какие таятся за маской отваги. Всю боль, которую она перекрывает улыбкой.

— Ты… т-ты пахнешь вафлям-ми.

Как тебе хватает воли разговаривать в такой момент?..

Да где скорая, где хоть кто-нибудь, где все?!

— Мне х-холодно вниз-зу. Мне жжёт.

Я высвобождаю руку с мобильником, снова набираю «112» и слушаю гудки. Экран измазан алыми разводами.

— То-орь, ты пот-теряла очки? И двух месяцев не проносила… Не переживай. Подарю н-новые.

— Оператор «112», говорите, — в трубке звучит строгий женский голос.

— Помогите. — Я всхлипываю, глаза режет металлический запах и чувство беспомощности. — Пожалуйста. Лесная, дом пять. Она… Она…

— То-оря, я же г-говорила.

— Вы Виктория, верно? Не паникуйте. Скорая прибудет через две минуты. В каком состоянии девушка, что с ней? Вы видите открытые раны? Кратко опишите характер повреждений.

— Кх-хкх, я же… Кхо-ох-хе.

— Она задыхается.

— Поставьте телефон на громкую связь и делайте, как я скажу. Слышите? Алло, Виктория?

— Я же гоховива, Тоф… Кх-х…

— Алло?

— Х-херновый фсевоня ден-нёк.

— Она… Её… Глаза застыли.

— Срочно делайте, как я говорю! Если на груди нет ранений, положите друг на друга ладони по центру и левее. Трижды давите, а затем… Около тридцати раз… Считайте вслух… Виктория?..

Я не чувствую своих рук, их отдавила вся тяжесть мира. Телефон выскальзывает из мокрых от крови пальцев, падает куда-то, я не слышу и не понимаю, куда — в ушах звенит. Где я, почему это происходит, как пошевелиться, что нужно делать?