За убегающим горизонтом

— Я ничего не могу разобрать, мосье, там множество разных стеклышек, — сказала Жанна, возвращая октант. — Такая дорогая штука, я могу что-нибудь и испортить.

— Ничего, Жан, со временем научишься им пользоваться, а пока запомни, что Земля — шар, и потому Солнце в разных местах поднимается над горизонтом на неодинаковую высоту. Раньше были более громоздкие приборы, а этот позволяет совмещать изображения с помощью зеркал. Тем он и удобен. Умница, наверное, этот Гадлей. Впрочем, рассказывают, что октант с зеркалами изобрел стекольщик из Филадельфии Годфрей. И якобы брат его, капитан вест-индского торгового флота, продал инструмент на Ямайке Гадлею.

Пока де Бушаж разговаривал с Барре, палатка опустела. Принц и Коммерсон ушли в горы собирать растения, Бугенвиль и Веррон занялись измерением температуры воздуха, скорости и направления ветра. Но опять пошел дождь, и все, кроме Коммерсона и принца, вернулись в палатку. Вскоре начало темнеть, а Коммерсона и принца все не было. Шевалье де Бурнан подкинул дров в костер и несколько раз выстрелил из мушкетона. Звуки выстрелов отдались глухим эхом.

— Не могли же они уйти так далеко, чтобы не видеть нашего костра, — с беспокойством сказал Бугенвиль. — Хищных зверей здесь нет. За все время мы видели только одну лисицу…

— А дикари? — спросил Веррон.

— Вряд ли они нападут на безоружных людей, — проговорил Бугенвиль, покачав головой.

Прошло еще несколько томительных часов. Бугенвиль решил уже идти на розыски, когда пропавшие неожиданно появились у костра.

Принц Шарль опустился на груду валежника и стал стаскивать промокшие сапоги.

— Никогда бы не подумал, что можно так мучить себя из-за каких-то травинок, — сказал он, с трудом переводя дыхание. — Мосье Коммерсон нашел новое растение и непременно хотел разыскать еще одно такое же. Мы забрели так далеко, что если бы не костер, то вряд ли нашли бы дорогу обратно.

Коммерсон казался очень уставшим. Но прежде чем сесть отдохнуть, он бережно переложил собранные растения плотными листами бумаги. Покончив с этим, он подошел к огню, радостно потирая руки.

— Много раз за время нашего путешествия я имел случай убедиться, сколь шатки и ненадежны все известные мне распределения растений по классам, родам, семействам. И это все оттого, что систематикой занимаются люди, которые всю жизнь просидели в кабинете. И поэтому их схемы рано или поздно разлетятся, как карточные домики.

Коммерсон посмотрел в лицо Бугенвилю:

— Не напоминает ли это вам, мосье, труд Сизифа? Что может быть бесполезнее работы, не основанной на фактах?

В разорванном и запачканном плаще, с исцарапанными руками, в фантастических отблесках костра Коммерсон меньше всего походил сейчас на ученого. Но Бугенвиль подумал о том, что и сам он много раз убеждался в лености и глупости людей, которые упорно стараются подчинить природу своим вымыслам.

Ночь на берегу все провели без сна. Было очень холодно, и люди дремали, сидя у костра. Как только рассвело, пустились на баркасе в обратный путь.

В кабельтове от берега Бугенвиль хотел измерить глубину бухты. Но лот в сто саженей не достал дна.

Дни шли за днями, недели за неделями, а оба корабля все еще пробирались узкостями Магелланова пролива. Часто штормило. Даже Барре стала привыкать к качке и не страдала так, как в первые дни плавания, от морской болезни. Иногда приходилось подолгу отстаиваться в бухтах.

Моряки и в такие дни не теряли времени даром. Они составляли карты, каждый день по нескольку раз измеряли температуру воздуха, определяли глубины, брали пробы грунта.

Бугенвиля особо интересовали скорость и направление приливо-отливных течений. После многодневных наблюдений он записал в своем дневнике: «Приливное течение имеет направление к Атлантическому океану, а отливное — к Тихому. В той части пролива, которая имеет меридиональное направление, регулярность приливов и отливов нарушается».

Бугенвиль сделал вывод, что это объясняется большой изрезанностью береговой линии Огненной Земли.

Вскоре моряки увидели и ее обитателей. Однажды утром из-за скалистого острова показалось несколько пирог, которыми управляли низкорослые люди в звериных шкурах. Они без всякой боязни поднялись на палубу «Этуали», с удовольствием ели сухари, солонину, сало — все, чем их угощали.

Коммерсон вытащил свой альбом, чтобы зарисовать огнеземельцев, их пироги, нехитрое оружие. Затем он сел в одну из пирог и отправился на берег с подарками: кольцами, зеркалами, продовольствием. Огнеземельцы позвали его в самую большую хижину и предложили свое угощение. Коммерсон вернулся на корабль с множеством набросков и подаренным ему луком со стрелами.

Когда ветер и волны поутихли, оба судна подняли якоря. Управляться с громоздким парусным вооружением было вообще нелегко, а здесь, среди множества проток и островов, — вдвое тяжелей. Особенно много усилий требовали маневры фрегата. Транспорт «Этуаль», меньший по размерам и потому лучше управляемый, в проливе шел все время первым.