За вас отдам я жизнь. Повесть о Коста Хетагурове

Поеживаясь от утреннего холода, Коста быстро поднялся с постели и подошел к окну. Всадник в черной мохнатой папахе, с трудом удерживая разгоряченного коня, торопливыми жестами давал понять, чтобы ему открыли.

Привязав коня к фонарному столбу, гость быстрым, легким шагом вошел в комнату.

— К тебе я послан, сын Левана, от кройгомцев! — негромко сказал он. — Беда у нас, а защитить некому. Слух идет, ты бедным людям в помощи не отказываешь.

— Говори, братец, что привело тебя ко мне в столь ранний час? Ведь птицы — и те еще спят в своих гнездах, — мягко пошутил Коста, боясь обидеть нежданного гостя. — Как зовут тебя? Какого ты рода?

— Тазрет я. Родом из Кройгома. А случилось у нас вот что… — И он торопливо заговорил. — Знаешь ты нашего старшину Азо, что много лет служил помощником у начальника Владикавказского округа полковника Вырубова? Жили они с Вырубовым душа в душу. Все доходы делили по-братски. И даже после того как Азо перевели старшиной в Кройгом, остались друзьями. Еще бы! Понадобилось, к примеру, Вырубову карточный долг уплатить, — он к Азо, потому что Азо не надо учить, как из крестьян деньги выколачивать! Знаешь, такой закон есть, «за следы» называется? Аул, куда приведут следы украденных коней, обязан заплатить за этих коней двойную цену.

— Как не знать… — с горечью сказал Коста.

— Так вот, Азо недавно опять составил фальшивый акт и, недолго думая, наложил на наших мужчин штраф «за следы» коней, угнанных из табуна алдаров Кубатиевых. И сумма-то не очень велика — тысяча пятьсот рублей, — но крестьяне взбунтовались, надоело терпеть.

Во главе с братьями Мацко и Данелом Дугузовым вытащили они старшину из дома, разоружили и поколотили изрядно. Еле вырвался от них Азо и сразу во Владикавказ, к полковнику Вырубову. А на другой день рота солдат уже наводила у нас «порядок».

Штраф взыскали, зачинщиков плетьми выпороли, а братьев Мацко и Данела арестовали и отправили в город. Сестру их Агунду обесчестили. Как это произошло, точно никто не знает. Но в народе такой слух идет, что когда солдаты увели из сакли Мацко и Данела, Агунда упала перед Азо на колени, умоляя пощадить братьев. В сакле, кроме Азо и Агунды, никого не было. А девушка давно приглянулась старшине. Красавица! Он и дал себе волю. А чтобы следы замести, подослал к ней еще двух солдат. Когда и они совершили свое грязное дело, то девушку связали и бросили в холодный подвал. Люди волнуются, требуют освободить Агунду, а старшина даже разговаривать не желает, — третьи сутки гуляет с начальником карательного отряда, победу над бунтовщиками празднует.

Судили-рядили, как быть, и решили послать гонцов в город, к тебе, сын Левана. Идет в горах слух, что ты грамоту хорошо знаешь, можешь жалобу или прошение составить. А то и песню сложить, и в песне той начальника-мучителя на весь Иристон ославить…

Коста, слушая его, быстро одевался и собирался в путь.

— Садись на моего коня, — сказал Тазрет, — я как-нибудь доберусь. Тебе торопиться надо.

2

Был полдень, когда Коста въехал в аул и, поднявшись между саклями по узкой улочке, направился к нихасу. В Кройгоме он бывал и раньше и помнил, что нихас находится в самой середине аула. На улицах было тихо и безлюдно.

«Где же люди? — удивился Коста. — Не могли же солдаты истребить все население?»

Наконец на одной из плоских крыш он увидел старуху в черном платье и клетчатой шали. Стоя на коленях, обратившись лицом к Собачьей скале, женщина желтыми костлявыми пальцами рвала на себе седые волосы и царапала ногтями худые морщинистые щеки.

— Пришла наша погибель! О горе нам, горе! — причитала она. — Наступили черные дни!

Рядом со старухой топтался лохматый босоногий мальчуган и, слушая ее причитания, заливался горючими слезами.

Коста спешился и поднялся на плоскую крышу сакли. Увидев его, мальчик перестал реветь и дернул старуху за рукав:

— Нана, гость к нам!..

— Радостных дней тебе, нана! — приветствовал незнакомец старую женщину.

— Кто ты, ма хур?[13] — сквозь слезы спросила старуха. — Слепая я, не вижу тебя…

— Хетагуров я, сын Левана, Коста, — ответил гость.

— Сердце мое обливается кровью, ма хур Коста. Кормильцев угнали в тюрьму, а внучку солдаты опозорили, и теперь старейшие наши решили сбросить ее с Собачьей скалы в пропасть. Слышишь меня, Коста? Где ты? — старуха, беспомощно вытянув руки, шарила ими в воздухе. — Спаси мою внучку, сын мой! Век за тебя буду молиться!.. Может, тебя послушаются люди? Все они точно взбесились. Спеши, ма хур! Вот этот мальчик покажет тебе дорогу, Хазби зовут его.

Быстро спустились они с крыши. Коста вскочил в седло и посадил за собою мальчика.