За вас отдам я жизнь. Повесть о Коста Хетагурове

— Господин Евсеев приболеть изволили, — он выразительно поглядел на Коста, и тот понял: загулял. — Так что в редакции начальства нет, я пойду. Или ответа дождаться?

— Иди, иди, раз начальства нет, — улыбаясь, сказал Коста, — я к сдаче номера подойду.

С достоинством повернувшись, Василий скользящей походкой полотера направился к калитке.

Коста разорвал конверт. Там лежал свежий оттиск «Северного Кавказа». Номер должен был выйти завтра утром. Два подвала заняты продолжением поэмы Коста «Кому живется весело». Весь текст испещрен вопросительными и восклицательными знаками, а отдельные строчки жирно подчеркнуты синим карандашом. В верхнем левом углу, где вице-губернатор обычно ставил свое разрешение, было написано четкими, почти печатными буквами:

«Сей номер не может быть дозволен. См. непристойное сочинение «Кому живется весело»».

А к номеру приложена записка Евсеева:

«Константин Леванович, дорогой! Надо получить разрешение на выпуск газеты в свет. Умоляю, идите к губернатору! Просите, умоляйте, но разрешение должно быть получено…

Остаюсь с неизменным почтением и нр. и пр.

Ваш Евсеев».

«Как это у Лескова сказано? — усмехнулся про себя Коста. — Кто ждет радости, тот дождется только гадости. Так, кажется? Что ж, придется идти на свидание с губернатором!»

Впрочем, ничего хорошего от этой встречи он не ждал.

8

Высокий и тучный Никифораки с трудом поднялся из-за стола и протянул Хетагурову крупную холеную руку с толстым обручальным кольцом на безымянном пальце.

— Я пришел к вам как секретарь редакции газеты «Северный Кавказ», — негромко сказал Коста и положил на стол номер газеты, испещренный пометками вице-губернатора.

— Свежая газета? — подчеркнуто вежливо проговорил Никифораки. — Благодарствую. Газета ваша острая, я не без интереса читаю в ней некоторые статьи.

— Ваше превосходительство, газета наша, как все газеты. Стараемся выполнять обязательства перед читателями. А вот нынче приходится обманывать.

— Нехорошо, нехорошо…

— Я тоже так думаю. А что прикажете делать? Обещали читателям продолжение моей поэмы «Кому живется весело», а вот, поглядите…

— Господин Хетагуров, — прервал его губернатор, — не забывайте — вы ссыльный!

— И хотел бы забыть, ваше превосходительство, да напоминают все время, — дерзко ответил Коста.

— Вы слишком много позволяете себе! — Никифораки повысил голос. — Кто разрешил вам, политическому ссыльному, читать лекции о французских философах и революционерах?

— Но разве просвещать народ запрещено законом? — спросил Коста.

— Во-первых, у вас нет учительского диплома, так? — язвительно заметил Никифораки. — И вообще я поражаюсь вашей энергии, господин Хетагуров! Вы вездесущи! И когда вы все успеваете? — Никифораки постучал карандашом по столу. — Благодарите бога, что я до сих пор не попросил начальство отправить вас в места более прохладные, чтобы остудить ваш пыл.

— Благодарить надо не бога, как я понимаю, а вас, ваше превосходительство! — с чуть заметной насмешкой проговорил Коста.

— То-то! — усмехнулся губернатор, поднимаясь из-за стола. — А это… Это ваше «Кому живется весело» — забудьте! Петербург уже обратил внимание… Вам известно?

9

Жара навалилась на город. Крымшамхалов дышал с трудом. После хрустального карачаевского воздуха, в котором всегда словно присутствует незримая льдинка, ставропольская жара казалась липкой и плотной. Но Ислам, превозмогая удушье, ходил и ходил мимо губернаторского дома, с тревогой и нетерпением поглядывая на тяжелые двери.

Всего несколько часов назад он приехал сюда и, заняв номер в грязной гостинице, немедленно кинулся разыскивать Коста. Они не видались со дня переезда Хетагурова в Ставрополь, а вчера Крымшамхалов услышал тревожную весть и немедленно кинулся в город, чтобы узнать о судьбе друга. Впрочем, слухи, кажется, оказались преувеличенными.

Разыскивая Коста, Ислам уже побывал и у Василия Ивановича, и на новой квартире Коста, и в редакции «Северного Кавказа».

Там-то ему и сказали, что Коста находится у губернатора.

Крымшамхалов поспешил туда и долго ходил по горячим плитам тротуара, отирая пот, градом катившийся по его бледному лицу. Наконец дверь раскрылась и Коста торопливым шагом вышел на улицу.

Крымшамхалов бросился к нему.

— Ты на свободе? Слава аллаху! Но что случилось?

Они крепко обнялись.

— Если ссылка — свобода, то я на свободе, — грустно усмехнувшись, ответил Коста. — Каким ветром занесло тебя сюда в этакую жару? И почему ты такой бледный? Болен?

— Ветер тревоги пригнал меня. Я счастлив, что вижу тебя…

— Какой тревоги? — пошутил Коста. — Уж не закипела ли вода в Кубани, не сгорели ли леса Карачая?