За волной океана

— Абрамов, не трави душу! — сквозь зубы процедил Покрасов. — Я не ожидал, что лодка увернется от моей атаки. Какие-то секунды...

Штурман, выслушав старпома, заметил:

— Шапкозакидательством страдаете, Игорь Борисович. Излишняя самоуверенность вас подвела...

— Отставить! — сердито оборвал спорщиков Гаврилов. — Еще будет время разобраться в ошибках.

— Беру на себя смелость утверждать, — не сдавался Покрасов, — что в той ситуации, которая сложилась в море, мог растеряться даже опытный командир.

«В мой огород камешки бросает! — подумал Гаврилов, делая очередной ход пешкой. — Хитер малый!»

— Да, мог растеряться даже опытный командир, — твердил свое Покрасов. — Обстановка, надо сказать, сложилась чертовски трудная.

Лицо Гаврилова оставалось спокойным. Старпом даже позавидовал его выдержке. Играет себе в шахматы, как будто ничего и не слышал. Но вот командир сделал еще два хода и заметил, что допустил ошибку. Капитан-лейтенант Абрамов возликовал:

— Мат! Зря вы пошли ферзем. Промашку дали.

— Здесь — да, — согласился капитан 2-го ранга. — В море проиграл Игорь Борисович.

— Лодка уклонилась от корабля раньше, чем я отдал приказ на атаку, — покраснел старпом. — Противник оказался сильнее нас...

— Нет, — возразил Гаврилов. — Когда акустик доложил о потере контакта, вам следовало развернуть корабль, провести поиск лодки в заданной точке и снова атаковать «противника».

Покрасов с удивлением посмотрел на командира.

— Выходит, лодка легла тогда на грунт?

— Да.

— Я не уверен.

— А я убежден! — Гаврилов повысил тон. — На разборе учения вы это услышите собственными ушами.

Наступила гнетущая тишина. Капитан-лейтенант Абрамов хотел было предложить командиру сыграть еще партию, но вспомнил, что ему надо проверить боевые посты, заторопился к подчиненным.

— У меня был такой случай, — после ухода Абрамова заговорил штурман, посматривая то на командира, то на старпома. — Собрались мы в море. Командир поручил мне рассчитать курс корабля. Дело для меня, разумеется, привычное, и я быстро все сделал. Хотел было уже доложить, но почему-то снова взял карту, циркуль и перепроверил свои расчеты. И что же? Обнаружил грубейшую ошибку. Тут в рубку заходит командир и, улыбаясь, спрашивает, отчего я такой бледный. Я признался ему в непростительной оплошности. Он только потемнел лицом и слова не вымолвил. Ну, думаю, сейчас всыпет мне на полную катушку. Нет, наказывать меня командир не стал. Правда, пожурил крепенько и простил.

— И правильно сделал, — подал голос замполит Лавров.

— Выходит, Игоря Борисовича тоже надо помиловать? — Гаврилов покосился на штурмана. — Срывы на учениях бывают. Но чем их меньше, тем лучше для боя. Минувшая война, кроме горьких уроков, преподнесла нам и замечательный опыт. Пренебрегать нажитым кровью опытом я, как командир, никому не позволю. — Капитан 2-го ранга размял папиросу, но закуривать не стал. — Теперь об акустике. Беда не в том, что матрос Климов потерял контакт с лодкой. Меня волнует другое: почему он потерял этот контакт? Кстати, Игорь Борисович, по-моему, вы недооцениваете акустику как науку, — строго продолжал командир. — Профессия акустика — весьма ответственная. Я не просто сказал об опыте войны. Гитлеровское командование придавало большое значение акустике. Немецкие ученые создали самонаводящиеся акустические торпеды, акустические мины. Это оружие на первом этапе применения доставило много хлопот и нам, и англичанам, и американцам. Опытные акустики немецкой лодки из «волчьей стаи» гросс-адмирала Деница обеспечили потопление английского линкора «Ройял Ок». И где бы, вы думали? В главной военно-морской базе Скапафлоу. Фашистская лодка, умело пользуясь своей акустикой, вошла в эту базу «на хвосте» у английского транспорта. Шумы винтов судна заглушали шумы винтов лодки, и береговые акустики не смогли их отличить. Немецкая лодка выпустила по линкору несколько торпед, потом скрытно вышла из базы в океан. Кто в этом эпизоде сыграл первую скрипку? — Гаврилов немигающими глазами уставился на Покрасова. — Командир и акустик!

— Я слышал, что японцы специально строили такие корабли, чтобы шум винтов был похож на ход косяков рыбы, — вмешался в разговор штурман Озеров.

— Было такое, — подтвердил Гаврилов. — Но гитлеровское командование не пошло на поводу у японцев. В сорок четвертом году военные конструкторы Германии создали серию малошумных подводных лодок «Зеехунд», что означало — «Морская собака». Характерно, что каждая такая субмарина после спуска на воду обязательно проходила гидроакустическую паспортизацию на одной из исследовательских баз в Балтийском море. Однако и это не спасло гитлеровцев от возмездия, особенно на Северном флоте. — Капитан 2-го ранга раскурил папиросу. — Итак, к чему мы пришли?