За волной океана

— «Что надо знать до брака и в браке», — вслух прочел мичман и усмехнулся. — Интересно, а? — Полистал книгу, задержал взгляд на одной из страниц, где говорилось о семейной жизни великого английского ученого Чарльза Дарвина, который прожил в браке 35 лет и воспитал семерых детей. Уже будучи стариком, он о своей жене написал: «Она — мое величайшее счастье. Она была моим мудрым советником и светлым утешителем всю мою жизнь». Демин закрыл книгу. — Сам читал?

— Чуток полистал.

— Спасибо за книгу.

— Разрешите идти отдыхать?

— Набирайся сил, Климов. Море слабых не любит.

Матрос Климов, козырнув, удалился. Мичман остался на верхней палубе. Солнце светило скупо, дул ветер, нагоняя серо-зеленые волны. Чайки бешено носились над кораблем, истошно кричали в поисках добычи. На соседнем причале швартовался сторожевой корабль. Смотрел на все это Демин равнодушно, словно до всего этого ему нет дела: терзался тем фактом, что командир не доверял акустику Климову. Не боги горшки обжигают. Когда-то и он, Демин, делал первые шаги на корабле. Были и у него срывы, но его первый командир не кричал, наоборот, старался окрылить молодого специалиста, помогал ему скорее найти свое место на морской границе. У трапа послышался голос замполита. Капитан 3-го ранга Лавров вернулся с берега и о чем-то разговаривал с командиром вахтенного поста. Демин решил посоветоваться с ним. Глядишь, и поможет в неотложном деле. Пока он собирался объясниться, Лавров зачем-то снова сошел на причал и с каким-то офицером направился к штабу бригады.

«Что будет, то и будет, не стану я возражать Ане».

Он направился на камбуз. После ужина мичман постучал в дверь каюты замполита.

Лавров сидел за столиком, что-то писал. На столике — стопка книг. Он перехватил взгляд мичмана, сказал, что надо ему все книги проштудировать, кое-что выписать. Рыбаки попросили выступить у них на литературном вечере, посвященном Льву Николаевичу Толстому.

— Я, Василий Кузьмич, очень люблю Толстого! В Ясную Поляну трижды ездил, все там дышит писателем. В академии научную работу о нем писал. Толстой — великий художник!

— Художник великий, факт, а к славе был неравнодушен, — обронил мичман. — В Доме офицеров я слушал лектора. И еще лектор говорил, что Толстой не боялся никаких испытаний.

— Верно, — подхватил замполит. — Толстой был неравнодушен к славе. Уже в зрелые годы он радовался тому, что стал «генералом от литературы». И в этом нет ничего удивительного, ибо жажда славы у Толстого ничего общего не имела с тщеславием или популярностью. Все, чем он жил, чем страдал и чему посвятил свою жизнь, он выразил в своих книгах. Кстати, князь Андрей тоже мечтал о славе. Помните его исповедь перед Аустерлицем? «Я никогда никому не скажу этого, но, боже мой! Что мне делать, если я ничего не люблю, как только славу, любовь людскую. Смерть, раны, потеря семьи, ничто мне не страшно». А хотите, я на память еще прочитаю отрывок из романа «Война и мир»? — предложил замполит, но, увидев, что мичман чем-то взволнован, сказал: — Выкладывайте, что у вас случилось?

— Жена, Федор Максимович, на Севере жить не желает, потому и не едет сюда. Говорит, увольняйся, ежели хочешь, чтобы я осталась твоей женой. Вот такая штука! Мне недолго собрать чемодан. Но море-то в нем не увезешь.

— Да, море в чемодан с собой не заберешь, — задумчиво согласился Лавров. — Свое ты отслужил честно, полагаю, имеешь право уходить в запас.

— Право имею, но я бы еще послужил... И командир советует остаться на корабле...

«Конечно, Гаврилову не хочется терять классного специалиста, — рассуждал замполит, слушая Демина. — Вот он и старается удержать его на службе».

— Вот что, — Лавров ободряюще взглянул на Демина, — напишите еще раз жене. Всю правду напишите, так, как мне сказали. Я уверен, она поймет вас. Должна понять! Ну, если хотите, давайте вместе напишем.

— Вдвоем будет весомей, — согласился Демин. — Глядишь, и образумится моя ненаглядная. Впрочем, есть еще один вариант...

— Какой?

— Мне бы съездить домой суток на пять, и я бы все уладил... Но командир не отпускает, говорит, скоро начнутся учения. Может, вы замолвите словечко? По семейным обстоятельствам, а?

— Добро, Василий Кузьмич, я попробую...

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Гаврилов прошел в конференц-зал и сразу увидел комбрига. Зерцалов беседовал с начальником штаба бригады кораблей, потом подошел к Гаврилову, поздоровался за руку:

— Как отдохнули?

Командир «Ястреба» ответил, что «хорошо», и, раскрыв папку, достал из нее объяснительную записку, подал ее комбригу. Но тот возразил:

— Потом, после совещания. Да, а где ваш старпом?

В это время в дверях появился капитан 3-го ранга Покрасов. Комбриг жестом руки позвал его. Старпом смутился, увидев рядом с ним командира, но тут же справился с минутным волнением.

— Вы разве не вместе с командиром прибыли сюда? — спросил комбриг.

Покрасов ждал этого вопроса и не замедлил ответить, что прибыл в бухту только что, ибо на свой катер командир его не пригласил.

— Я сам торопился, — упреждая вопрос комбрига, сказал Гаврилов.