За волной океана

Взоры присутствовавших офицеров на разборе учений обратились на Гаврилова, который уже успел прийти в себя, собраться с мыслями. Наступила та минута, когда кончилась игра в слова и надо отвечать так, как диктует тебе совесть. «И чего я, собственно, топчусь на месте? — укорил себя Гаврилов. — Скажу все, как есть...» Но, поразмыслив, он все-таки не стал называть Покрасова виновником того, что случилось в море: по натуре Гаврилов не был жалобщиком и презирал тех, кто ходил и шептался по углам.

— Учение — это что-то вроде экзамена, кому какой билет достанется, — жестко и сухо произнес он. — Будем считать, товарищ адмирал, что я получил двойку. — И, боясь, что неубедительно прозвучали его слова, хотя сказал он их твердо, торопливо добавил: — Знания невозможны без опыта, без практики, а сам опыт, полагаю, не обходится без издержек. Почему произошел срыв? — голос Гаврилова стал глухим, но его твердость оставалась прежней. — Поначалу я решил, что лодка легла на грунт, но не подсказал старпому...

— Он помогал вам? — поинтересовался адмирал.

— Разумеется, — быстро ответил Гаврилов. — Однако нас перехитрил командир лодки. Да, «Ястреб», по существу, упустил подводного нарушителя границы, это не делает нам чести. Но даже и теперь я хотел бы заметить, что успех на учении не из одних атак складывается.

— Истина, Сергей Васильевич, — адмирал улыбнулся широко и добродушно. — Иной поиск «противника» дороже самой атаки. Вот как ваш поиск. То, что лодка легла на грунт и этим избежала атаки, еще не означает, что экипаж ушел от поражения. Окажись в районе поиска каменистый грунт, и командир не смог бы отлежаться на нем. Подводные скалы не менее опасны, чем бомбы. Итак, подведем итоги, — громко и отрывисто продолжал адмирал. — Считаю, что проигрыш на учении товарища Гаврилова — проигрыш относительный, хотя, чего греха таить, упустить «противника» в такой обстановке может лишь тот, кто еще недостаточно созрел для большого дела, у кого нет твердых навыков в управлении кораблем в сложных повседневных и боевых ситуациях. Вы согласны, Сергей Васильевич?

— Так точно!

Адмирал разрешил ему сесть, однако Гаврилов продолжал стоять.

— У меня вопрос есть, разрешите? — Он, получив разрешение, подошел к карте. — Вы, товарищ адмирал, говорили, что находились на лодке, когда она скрытно форсировала противолодочный рубеж вот в этом районе. Лодка легла на грунт неподалеку от острова, так?

— Допустим.

— Тогда почему командир лодки грубо нарушил приказ? Ведь «противник», согласно условиям учения, в том месте, где она легла на грунт, выставил минное поле?

Адмирал согласился: да, там находились мины. Но командир лодки очертя голову не бросился в ловушку, он умело форсировал минное поле и оказался в выгодной ситуации.

— Так было, Максим Петрович?

С места поднялся седоголовый капитан 2-го ранга — командир лодки. Он горячо и всецело поддержал адмирала, но добавил, что еще перед учением вместе со старпомом и штурманом обсудил возможные варианты ухода от преследования надводных кораблей.

«Адмирал докапывается до всего», — отметил Гаврилов.

— Я хотел бы высказать кое-что, — между тем продолжал командир лодки. — У меня сложилось впечатление, что два разных лица действовали на «Ястребе». Один — опытный, мыслящий совершил поиск. Другой — горячий и пылкий — пытался нас атаковать.

«Не в бровь, а в глаз», — подумал Гаврилов, хотя от этих слов ему нисколечко не стало легче. Он мог бы сейчас сказать, что не он, а его старпом упустил лодку. Но это, как ему казалось, было бы расценено адмиралом, а может, и самим командующим флотом, не говоря уже о комбриге Зерцалове, как попытка уйти от ответственности. Покрасов в это время сидел как на иголках и рассуждал совсем иначе: «Нет, Сергей Васильевич, в проигрыше не ты, а я виноват. Ты обнаружил «противника» и наверняка успешно атаковал бы его, не сунься я со своей просьбой. Действовал я не лучшим образом. Появилось недоверие к акустику, а ведь он имел контакт с лодкой, хотя и докладывал, что эхо нечеткое, и тон его не менялся! Конечно же лодка была неподвижна, лежала на грунте. И все же акустику я не поверил: знал, что там находится «минное поле» и лодка туда не сунется. Мне бы следовало посоветоваться с вами, Сергей Васильевич, но этого не сделал. Я не знаю почему, но в ту минуту мне не хотелось к вам обращаться...»

Покрасов вдруг решительно поднялся с места и попросил дать ему слово.

— Пожалуйста, — согласился адмирал. — У вас есть вопросы?

— Командир лодки прав, — волнуясь, заговорил Покрасов, — когда сказал, что кораблем при поиске и атаке управляли разные лица. Он прав, товарищ адмирал. У него оказалось острое чутье... Так вот, один, опытный, мыслящий, совершил поиск — это капитан второго ранга Гаврилов. Другой, горячий и пылкий, не сумел успешно атаковать лодку — это я. Почему я не стал преследовать лодку, когда она ушла к острову, это же ясно. Там ведь «минное поле»...

«Мне тогда об этом не сказал», — огорчился в душе Гаврилов.

— Выходит, командир хотел вас выгородить? — бросил реплику капитан 1-го ранга Зерцалов.