За волной океана

Покрасов не удивился такому вопросу, только голос его стал вдруг глухим и недоброжелательным, хотя с комбригом у него были добрые отношения.

— Я этого не заметил.

По конференц-залу пробежал шумок, и Гаврилов услышал чью-то оскорбительную реплику: «Ясное дело, не хочет выставлять будущего зятя на позор». Подковырку Гаврилов пропустил мимо ушей, но когда адмирал попросил его подтвердить, так ли это, он нехотя поднялся с места.

— Было дело.

— Почему же вы об этом умолчали? — спросил адмирал.

— А что это изменит? Я — командир, с меня и спрос за все, что делается на корабле, и за всех, в том числе и за старпома. Ясно одно — корабль упустил лодку.

— В штабе мы во всех деталях обсудим этот просчет, — сказал Зерцалов. — И могу заверить вас, товарищ командующий, что выводы будут самыми серьезными. Ведь, по существу, «Ястреб» упустил нарушителя границы. А за это у нас спрос особый.

— И все же мне кажется, товарищ Гаврилов, что ваш старпом решил не рисковать, — заметил адмирал. — Командир лодки тоже знал, что есть «минное поле», но он сумел его форсировать. А вот товарищ Покрасов на это не решился. Как вы считаете?

Гаврилов ответил не сразу. Покрасов так и впился в него сухими глазами, затаив дыхание. «Он, видно, считает, что я струсил», — от этой мысли Покрасову стало жарко, он расстегнул воротник кителя.

А Гаврилов все еще размышлял. Конечно, промах Покрасова налицо. Но трусость ли это? Нет, Покрасов просто опоздал с маневром. Ему следовало бы атаковать лодку, когда акустики держали с ней надежный контакт. Это время он упустил, и «противник» улизнул. Об этом Гаврилов и сказал адмиралу.

— И если уж говорить начистоту, в тот момент я мог бы ему подсказать, но не сделал этого.

— Почему? — быстро спросил адмирал.

— Мне хотелось, чтобы сам он вышел в атаку. И вообще, я не сторонник опеки людей. К тому же Покрасов у нас кандидат на должность командира. Его высоко ценит и капитан первого ранга Зерцалов...

После перерыва совещание продолжило работу. Гаврилов теперь нетерпеливо ожидал, что скажет в заключение командующий флотом. Выступавших офицеров он слушал равнодушно, ощущая в душе какую-то пустоту. Правда, то, что Покрасов сам признал свою вину, вселяло в него надежду: старпом теперь еще серьезнее станет относиться к своим обязанностям. Но всего вероятнее, ему, Гаврилову, еще придется повозиться с ним. Человек он, конечно, прямой, бесхитростный, но в нем есть что-то колючее.

— Сейчас будет выступать командующий флотом, — шепнул Гаврилову Сокол, все это время сидевший молча.

Командующий флотом подошел к трибуне неторопливо, раскрыл свою папку, но прежде чем сделать заключение по учению, неожиданно сказал:

— Чтобы больше не возвращаться к действиям командира «Ястреба», хочу высказать несколько критических замечаний. Вам, товарищ Гаврилов, следовало уберечь старпома от серьезного промаха. Тут, если хотите, речь идет о мужестве, о праве на риск. Вы же не станете отрицать того очевидного факта, что любой корабль создан для боя, что командирская смелость стократ необходима не только на войне. Следует также помнить, что корабельный устав не дает командиру права на робость, нерешительность, на боязнь перед ответственностью за опасный маневр, если этого требует обстановка. Мы, товарищи, не просто бороздим моря и океаны, а утверждаем могущество нашей Родины. Войну я провел здесь, на Севере. Мне довелось знать многих героев-подводников, но ближе других мне был мой земляк Федор Видяев, бесстрашный командир лодки, мастер «пистолетных» залпов. Помню такой эпизод. В одном из походов Видяев смело прорвал охранение и торпедировал фашистский транспорт. Корабли сопровождения обнаружили лодку, стали бомбить ее. Особенно усердствовали в этом два фашистских корабля. Тогда Видяев принял необычайно дерзкое решение. Он не стал уходить от преследования, а вывел свою лодку между этими двумя кораблями и один из них тут же торпедировал. Ошеломленный противник решил ретироваться. В другой раз Видяев потопил большой транспорт, и тоже корабли обрушили на лодку бомбы. Что сделал ее командир? Повел лодку через минное поле, чего никак не ожидали от него фашисты. Да, товарищи, опыт войны — это арсенал мужества и храбрости. — Командующий передохнул. — Вот вы, Сергей Васильевич, как мне помнится, тоже воевали на Северном флоте, и даже в один день с Федором Видяевым командующий флотом адмирал Головко вручал вам ордена.

— Так точно! — подтвердил Гаврилов.

— Стало быть, знаете, как тяжко приходилось нам в войну. Поэтому сегодня, в мирное время, важно настойчиво и целеустремленно учить людей мужеству, отваге, умению сражаться до полной победы. Это, товарищи, государственное и высокой партийности дело, во имя которого никто из нас щадить себя не должен.

— Товарищ командующий, — подал голос Гаврилов, — но быть смелым, идти на риск не прикажешь. Иной считает, что уклониться от риска — значит уберечь от неприятностей и себя, и корабль.