За зелёной звездой (СИ)

Лонсия радовалась, что ни одной из её дочерей не досталось её дара. В детстве она злилась, что мать заставляла ее носить камень, блокирующий его, но позже прибегала к его помощи вполне осознанно. Ей просто хотелось не знать многое из того, что в большом объёме сыпалось на неё. Тогрен не сопротивлялся смерти. Хоть и шептались, что он был не в себе, Лонсия в это не верила. Он просто устал воевать со своей природой и природой Веринтара.

«Менталисты не могут замкнуться на себя, сколько ни старайся», — говорила мать. Где она сейчас? Жива ли? Казалось, прошла целая жизнь с тех пор, как умер отец. Она просто ушла, как давно для себя решила. К счастью, Лонсия застала это сама, а не узнала по чужим рассказам.

А теперь настал и её черёд уйти, пусть и несколько иначе. Хорошо бы встретиться там с отцом, поговорить. Безусловно, она так и сделает, если представится возможность. Но воцарится ли мир в её душе?

Лонсия, закрыв глаза, присела на подоконник. Она была рада, что Ориана не стала задерживаться в Жемчужном Замке после разговора, и надеялась, что вирисса застанет своего отца в Акментарине, всё же многие сфинксы переселялись на Большой континент, где основали собственное государство. Впрочем, сфинксы всегда предпочитали держаться рядом, но не вместе. В Жемчужном Замке они составляли треть населения, а по всей Жемчужной стране — чуть меньше четверти. Но это по большей части были тэринийские вирисы, привыкшие делить территорию с другими человеческими видами. Ни Ориана, ни её отец таковыми не являлись.

Лонсия думала о Фариде, маленькой и взрослой, вспоминала детство и свою сестру. Невольно она опять возвращалась к мысли, что, не случись той ссоры, Лонери бы не сбежала, и этой смерти удалось бы избежать. Впрочем, не это — так что-то другое послужило бы причиной. Они ведь всё время спорили и сердились друг на друга из-за мелочей. Но как же тяжело было пережить эту потерю.

Старая боль никуда не уходила. Возможно поэтому Лонсия редко бывала к родным достаточно тепла. Легче отпустить то, к чему несильно привязан. Но это были лишь отговорки, которые не могли развеять печаль. Лонсия силилась припомнить, когда в последний раз поступала правильно. Но не могла.

Наверное, поэтому она не могла ни осудить Миэна Элуниара за прошлое, ни сказать что-то ободряющее о настоящем, пусть и прекрасно его понимала сейчас. Впрочем, есть вещи, которые невозможно простить, и Лонсию вполне устраивало уже то, что он отдаёт себе в этом отчёт.

А теперь они соучастники этого странного убийства. Как такое вообще могло случиться?

Но ведь Лонери вернулась в этот мир Фаридой, да и не только она была живым примером. Почему именно в случае с ним Лонсия не поверила? Да, она скорее бы приняла, что разум её предаёт, чем такое перерождение. Фантомы, порождения чужой воли, что угодно. Но как объяснить самой себе, почему она приняла такое решение, не разобравшись?

Жаль, что оборотень не смог не только вернуть его к жизни, но даже привести того призрака. Пусть её вину не искупить, Лонсия должна была знать, почему он оказался здесь. А выяснившаяся позже история Фариды только больше всё запутывала.

— Прости меня, — прошептала она, прижимаясь лбом к стеклу, и ощутила на щеках слёзы. — Да было бы странно, если бы дурная жизнь закончилась как-нибудь правильно.

Эта мысль казалась не менее горькой, чем все остальные, но почему-то даже её повеселила.

— Это ты сейчас про кого? — заставил её вздрогнуть голос за спиной.

Вопрос прозвучал на ливенском, родном для Лонсии наречии. Хоть за много лет она привыкла думать по-теринийски, она не могла его не понять.

Лонсия не спешила оглядываться, боясь спугнуть наваждение. Но не могла не заметить:

— Но призраков должны были изгнать…

Немели пальцы и слегка кружилась голова. Она уже и не надеялась на эту встречу, ведь среди призраков, которых привёл Миэн, его не было.

— А их и изгнали.

Она всё-таки обернулась, заставляя задвинуться шторы. И при жизни ярко-синие, глаза призрака теперь просто светились. На лице же промелькнуло выражение со смесью жалости и насмешки.

— Хороший ли волшебник Цевирт Велоанфер? — спросил он, напоминая о делах нынешних.

— Глупый вопрос, — она вымученно улыбнулась. — Он правитель нашей страны и один из первых, кому удалось в полной мере вернуть себе магию.

— И он в смятении, — заметил призрак. — Но у меня тем более нет ответов. Ощущаю себя в тёмной комнате, в которой постоянно обо что-то спотыкаюсь. — Он пожал плечами. — Но что поделать, сам на это когда-то подписался… А ты действительно считаешь ту причину мелочью?

Лонсия посмотрела на него удивлённо. До неё не сразу дошёл смысл этих слов.

— Возможно, — ответила Лонсия, вглядываясь в призрачные черты возникшего перед ней собеседника. — Тогда это получилось само собой.