За золотым призраком

Фридрих взял у Дункеля бинокль, покрутил винт, настраивая резкость по своим глазам, потом с усмешкой сказал не о девице, а о мужчинах:

– Ага-а, наш дружище Ганс объявился! Его я и без перископа отлично узнаю! Уселся в кресло на юте, рядышком со своими попутчиками. – И с досадой добавил, с трудом удерживая объект наблюдения из-за двойной качки обеих яхт: – Ишь, Пинкертоны, понадевали черные очки и шляпы, словно и в самом деле тайные сыщики, боятся, чтобы мы не распознали их бандитские морды!

Действительно, Ганс Шрейбер и его спутники в белых костюмах, развалясь в плетеных креслах, с книгами в руках, то исчезали за ходовой рубкой «Виктории», то появлялись в поле зрения, когда корма яхты поднималась на очередной покатой волне.

Подошел боцман Майкл, а следом и разомлевший от спокойного плавания Карл. Вальтер и Марта по-прежнему стояли у фальшборта напротив ходовой рубки. То и дело поправляя раздуваемые ветром волосы, баронесса, не отрывая взгляда от холмистого моря, что-то говорила. Вальтер отвечал короткими фразами, изредка поднимал правую ладонь, словно шел по осеннему лесу и убирал липкую паутину.

«Не иначе, как о своей Амрите рассказывает, – с беспокойством подумалось Отто, который издали наблюдал за младшим сыном и явно взволнованной баронессой. И сам испытывал непонятное волнение в душе, не то жалость к сыну, не то нарождающуюся ревность от предчувствия возможного духовного сближения Вальтера и Марты… – Бедная Марта, тебе не пробить каменную грудь Вальтера, не достучаться до его сердца, хотя и можете сопереживать друг другу, понимать печаль сердец, одинаково раненых утратами… А мой сын заколдован прелестной индианкой похлеще, чем горгоной Медузой… – Вздохнул, и сам удивился неожиданному открытию в собственной душе – вздохнул без особой печали! – Эге-ге, Железный Дункель! А признайся-ка, дружище, не кривя совестью, что такое отношение Вальтера к очаровательной баронессе тебя устраивает гораздо больше, чем если бы они искренне привязались друг к другу… Вот так дела-а. Похоже, ты сам готов влюбиться в молодую баронессу! Не ожидал? Не-ет, никак не ожидал такого сюрприза сам от себя. Думал, что сердце умерло для больших чувств, а вышло…» – и от этого полупризнания самому себе давно забытое ощущение блаженной неги обволокло сердце.

Отто, даже не заметив того, повторил жест Вальтера, провел по лицу пальцами, потом легонько хлопнул себя по щеке, приводя в чувство. Улыбнулся старшему сыну, который по пути на бак вдоль леерного ограждения подергал крепко натянутые ванты, глянул вниз, любуясь, как острый форштевень режет светло-изумрудную гладь волн, отбрасывая пенистые усы по обе стороны.

– При такой погоде да при попутном пассате можно путешествовать и по всему земному шару, – погладив через рубаху грудь, мечтательно вздохнул Майкл: он уже понял, что этим летом около сенатора Дункеля сможет прилично подзаработать. Так почему бы и не продлить это приятное и весьма полезное совместное плавание?

– А доводилось? – живо спросил Карл, опускаясь на складной стульчик рядом с отцом. – Я бы не отказался крутнуться разок, на всю жизнь осталось бы впечатление.

– Вокруг шарика, увы, ходить пока не доводилось, – как бы с сожалением пожал плечами Горилла Майкл и ногтем поскреб щеку. – В Бомбее бывал, в Сингапуре бывал, до Гонконга поднимались не раз… А позапрошлым летом с любопытными господами из Франции ходили даже на остров Питкерн. Это очень далеко отсюда, около ста тридцатого меридиана. Удачно проскочили туда и обратно, ни разу не поштормило в полную силу, задевали нас только окраины где-то бушевавших штормов.

– Так это на нем ведь живут потомки моряков с мятежного корабля «Баунти»! – Вальтер живо ухватил боцмана за локоть: он и Марта присоединились к взрослым, чтобы принять участие в общем разговоре – когда с Мартой оставались наедине, беседа неизменно оборачивалась воспоминаниями об Эдгаре или об Амрите, и это становилось невыносимым для надорванных нервов Вальтера.

– Вот интересно! Неужели и в самом деле это тот остров… – Карл начал вспоминать давно прочитанное и виденное в каком-то кинофильме еще перед войной.

– Да, молодые господа, именно на нем мы побывали, – подтвердил с важным видом бывалого морехода боцман. – Мы были там как раз в то время, когда жители острова поднимали со дна моря якорь с корабля «Баунти». Они задумали водрузить его на площади Адамстауна. Так они назвали свой городок в одну улицу. – Майкл оглянулся за корму, словно хотел убедиться, что «Виктория» от них не отстала, добавил, возвращаясь к прерванному рассказу о легендарном острове. – На вид остров Питкерн довольно суров – отвесные скалы темно-коричневого цвета, две высокие горы, одна в центре острова, другая на севере. Живут люди тем, что выращивают или собирают в лесу готовое да ловят рыбу. Еще от туристов иногда им перепадает что-нибудь новенькое или интересное. Постоянно жить на острове довольно скучно, по нашим, конечно, привычкам к бесконечным перемещениям и к разным развлечениям…