За золотым призраком

«Коричневый», как отметил про себя Отто, довольно быстро взял себя в руки и теперь держался молодцом, пытался мелкими уколами «завести» инспектора, чтобы Паркер потерял контроль над собой, особенно это страшное хладнокровие, с каким он выслушивал ядовитые намеки Набеля. Но руки… Они подрагивали, и Людвиг, то и дело переворачивая перстень на правом безымянном пальце, еле сдерживал кипевшее в нем раздражение или даже лютую ненависть к полицейскому.

Но вот он заметил, что Паркер внимательно за ним наблюдает с чуть приметной усмешкой бывалого человека перед преступником-новичком, резко поднялся с дивана и, заложив руки за спину, надменно прищурил глаза и с вызовом спросил:

– Будет допрос? Если так, то я…

– Помилуй бог! – Брови инспектора прыгнули вверх, бакенбарды шевельнулись, когда он в милой улыбке показал Набелю добрую половину отлично сохранившихся крупных зубов. – Разве я собираюсь вас допрашивать? Допрашивают только преступников, а я беседую со свидетелями несчастного происшествия, кто и что именно видел, слышал или случайно что узнал от кого-то… Вы позволите присесть? – Не дождавшись приглашения занять место, уселся к столу. – Спасибо. Господин сенатор, вам, как лицу нейтральному, могу предложить лишь стул около шкафа. Господин Набель не очень любезен с непрошенными гостями… но долг службы не дает нам права спать спокойно… Да и вы садитесь, господин Набель, мы на пять минут, а потом можете спать спокойно, сколько душе угодно. Надо же – о допросе спросили! При допросе на преступника надевают наручники, ведут в изолятор, оформляют протокол допроса и тому подобное… Я пока провожу только опрос. Просто опрос для формальности, и чтобы в Мельбурне полицейский комиссар не держал пароход на рейде добрую неделю, занимаясь этой же работой… – Марк Паркер говорил спокойно, монотонно, словно паук плел незримую липкую паутину, куда надеялся, и не без основания, рано или поздно поймать неизбежную жертву. – Теперь пришел ваш черед отвечать на мои чисто формальные и для вас совершенно необязательные вопросы. Вот видите, – инспектор раскрыл свой блокнот в том месте, где лежала беленькая бумажная закладка, – уже треть моего блокнота исписана такими ответами. И есть, есть среди этих ответов никчемные стеклышки, есть алмазные крупицы, есть и фальшивые бриллианты… – усмехнулся инспектор, загадочно сделав ударение на словах «никчемные стеклышки» и при этом подмигнул Дункелю, как бы заостряя его внимание.

Людвиг Набель с видом крайнего неудовольствия сел на диван, спиной к иллюминатору. Солнце косо падало ему на рыжеволосую голову, отчего мочка левого уха просвечивалась насквозь и казалась маленьким розовым мешочком, наполненным живой кровью.

– Вот и отлично, приступим и, как пишут газетчики, проведем нашу беседу в духе дружбы и взаимопонимания. – Инспектор неспешно полистал толстый блокнот, вынул авторучку, уточняя, задал первый вопрос. – Итак, вы Людвиг Набель, сотрудник отдела внешних сношений фирмы «Консолидатен майнз оф Саут-Вест Африка К». Эти сведения точны на нынешний день?

– Да. Мне сорок шесть лет, женат, имею четверых детей. Моя ставка как сотрудника вами названной фирмы составляет…

– Ставка нас пока не интересует, господин Набель, ведь у нас беседа, а не допрос, – прервал собеседника инспектор. – Объясните, пожалуйста, о чем вы говорили со слугой сенатора Дункеля?

Господин Набель надменно вскинул голову и с вызовом бросил:

– За кого вы меня решили принимать? О чем, собственно, речь? Объяснитесь, инспектор?

– Не поскользнитесь на стеклышках, почтенный господин Набель, – не глядя на собеседника, как о чем-то постороннем и незначительном проговорил инспектор, сосредоточенно перелистывая глянцевые листочки шикарного блокнота.

– На каких стеклышках? Что вы все заладили про эти стеклышки? – не понял намека Набель, а может, очень искусно сделал вид, что не понял и повернулся лицом к Отто Дункелю. – Боже, сколько злости и отчаяния в этих маленьких глазах! Волчьей злости и отчаяния загнанного в угол хищника! У Дункеля даже икры ног свело от холода, которым вдруг продрало все тело. «Такой прибьет из-за угла и глазом не моргнет! Вот так страшило с видом смиренного сотрудника отдела внешних сношений! С кем сотрудничает? Неужели из бывших гестаповцев, поднаторевших в концлагерях?»

– На стеклышках от ваших защитных очков, почтенный господин Набель, от ваших любимых очков, которых теперь у вас нет, – все так же спокойно продолжил разговор инспектор. – Эти стеклышки до сих пор валяются там, где Али сбил их с вашего переносья!

У Отто волосы разом взмокли под легкой шляпой. Так вот когда это случилось! Вот почему этот Набель сделал перерыв в завтраке – чтобы встретить Али, когда тот вышел из буфета! Вот почему он возвратился в ресторан уже без очков и с такой злостью посмотрел на Дункеля! Он пытался запугать Али и узнать, куда они держат путь? Но чем именно он пугал индуса? И кто был в каюте возле умирающего слуги?