За золотым призраком

– Клянусь священными водами Стикса, – пустым не вернется! У Карла мертвая хватка! Только бы драку какую не затеял, больно горяч по молодости! – забеспокоился Отто, наблюдая за старшим сыном, который быстро дошел до металлических раздвижных ворот, выкрашенных в ярко-зеленый цвет, остановился у сторожевой будки, где служитель порта в белом переднике лихо махал по асфальту капроновой щеткой. Карл достал сигару, угостил привратника, сам закурил, постоял минуты три, о чем– то поговорил, скупо жестикулируя правой с сигарой рукой. Потом пожал изумленному привратнику руку, которую тот поднес к лицу, что-то в ней рассматривая, и сосредоточеный и нахмуреный подошел к отцу и штурману. Те встретили его с не меньшей заинтересованностью, как если бы он счастливо возвращался из владений мрачного Аида, откуда только Гераклу удалось выйти на свет божий…

«Господин Кельтман! У меня весьма деликатное и выгодное для вас сообщение о сенаторе Дункеле и о цели его поездки…» – примерно вот что услышал привратник и охотно сообщил мне за пятифунтовую купюру, которую я вложил ему в ладонь. Правда, имени он не понял точно, но вот, что упомянули «сенатора» – это на все сто процентов точно! Господин Кельтман ответил: «Садитесь в машину, герр Пул. Вам надо встретиться с моим братом…» С тем и уехали наши разлюбезные соотечественники! Теперь где-то в укромном местечке строят свои планы на наш счет! И нам нет никакого резона долго ждать, пока у них что-то вызреет коварное и роковое для нашего предприятия. Надо поспешить нам, отец, с отплытием!

Отто зло, но тихо выругался, правда, по-немецки, чтобы команда не поняла, что он чертовски взбешен:

– Выходит, зря мы его, этого Гансика, не отправили во владения Посейдона! Пусть бы играл там в кошки-мышки с прелестными нереидами! Надо же! Высунулся змей из-под колоды трухлявой, зашипел! А тут еще какой-то братец у Кельтмана объявился? И этот братец будет теперь вместе с Гансиком заниматься нашим делом!

– А может, и сейчас еще не поздно… Океан большой, и для усатого моржа места хватит! – прикинул вслух Фридрих Кугель, который даже в лице сменился, узнав, что Кельтман «снюхался» с проходимцем Шрейбером. – Выяснить только, в какой гостинице он остановился. Позову на помощь Бобби Дукакиса, он мастер на такие дела. Рискнем, мой фрегаттен-капитан, да и взорвем эту минную банку удачным выстрелом из пушечки, а?

Отто оглянулся на палубу «Изабеллы», где под командой Майкла моряки проверяли и укрепляли в носовом отеке запасной такелаж, ответил преданному другу решительным возражением:

– Теперь поздно! Все, что знал Гансик, если он только что-то знал конкретное, он уже успел выложить Кельтману и его новоявленному братцу! А мы даже не знаем, кто он и чем занимается. А вдруг он в местной полиции комиссаром? Тут уж они пойдут по верному следу. – Отто вспомнил подозрительное шевеление портьеры в кабинете Вольфганга Кельтмана и окончательно уверовался в своих подозрениях. – Я теперь на все сто процентов убежден, что во время нашего с Кельтманом разговора этот братец был в кабинете за портьерой и все слышал! Или это братец, или сам инспектор Паркер, который по какой-то непонятной причине не отстает от нас…

– Получается так, что заговор против нас только начинается, – высказал догадку Карл. – Но что они нам могут сделать? Улик прямых нет, а на домыслах далеко не уедешь! Да и Ганс ничего толком о наших планах не знает, тем более, куда и зачем мы собрались.

– Вот это и служит мне единственным утешением, – вздохнул Отто. – Фридрих, ты до вечера побудь на «Британии». Как стемнеет, привези чемодан с «будильниками» на яхту. День нам на сборы, покупку припасов – и в поход! Пока Ганс будет подыскивать себе свободную яхту, мы уже скроемся за горизонтом. А потом пусть ловит Железного Дункеля в океанском просторе! От боевых эсминцев уходили, а уж от пьянчуги Гансика сам бог велел скрыться бесследно!

3

Отто еще раз прочитал телеграмму от Гюнтера Цандера, полученную к вечеру третьего дня их пребывания в Мельбурне – ответ на его срочный запрос в Виндхук: «Поисками Тюрмахера занялась полиция, труп пока не обнаружен, ищут только его. Дома все спокойно. Цандер».

– Вот так дела-а, – протянул Карл, когда они, на этот раз вместе зашли на телеграф. – Вальтеру скажем? – И поднял на отца тревожно-вопросительный взгляд.

– Зачем? У него, сам видишь, и так постоянно обеспокоенное лицо… Выйдем в море, может, развеется. А там, глядишь, какая-нибудь Гретхен или Марта отведет его мысли об Амрите в другую сторону… «Гюнтер не зря вставил в телеграмму пустяковое, вроде бы слово, что ищут только Тюрмахера, а дома все спокойно, – подумал Отто. – Значит, второе поручение он выполнил чисто… Упокой, Господь, безвинную душу и прости меня за этот принужденный грех!» – и он, словно по какому-то понуждению свыше, перекрестил себя, не замечая пристального и непонимающего взгляда сына – что-то отец узнал такое серьезное, если о Боге вспомнил!