Зарделось солнце, покатилосьЗа верх ближайшего холма:Все тише, тише — и спустиласьГлубока всюду тишина.И я, с природой унывая,Свет взором томным провожал;И взоры в дальность устремляя,Мечтами душу восхищал. —Смотрел на дальние равнины,На лес, на горы и поля,И на реку, и на стремнины;Гулял далеко взором я!Гулял, и сердце вдруг забилось;И будто облако к глазам;И нечто в дальности явилось…Является
Миленатам!Является в слезах, уныла,И ищет будто бы чего:Искала близ — не находила…Как будто друга своего.И друг хотел бежать поспешноК прелестной, к милой, к дорогой!И тут — о горе неутешно!Я зрю — мечту лишь пред собой. Ах! кстати, кстати сокрыватьсяВ тенях природа начала;Со мной в унынии равнятьсяКак будто мысль она взяла.Лазурь небесна почернела;Темно в душе — везде темно!Природа траур свой надела.Я встал и затворил окно. Позвал с стены гитару страстну;Снимал дрожащею рукой,Чтобы воспеть любовь злосчастну,И пел: слеза текла рекой!Тут вдруг стихии взбунтовали,Грозою рушился покой;Во мраке молнии летали,Клубясь извивистой стрелой;И ветры бурные ревели,И гром со треском упадал;На цитре струны онемели.Внимать чтоб буре, я привстал. —Но ясно небо, как и было!Еще от звезд своих светлей.Где ж туча черная ходила?Где ж буря та? — В душе моей!..В душе, души своей лишенной;В душе лишенной дорогой;Драгой! иному покоренной;Иному! варварской рукой. — Теперь себе не доверяю;Я был игрушкою мечте;Луна! тебя я умоляю,К твоей прибегнул красоте!Видала ль ты меня с
Миленой?Сливалась ли у нас в глазах?Играла ли в слезе влюбленной?И множила ль ты страсть в сердцах?С ней счастлив был ли я
весною?И был ли счастлив я когда!Прошу тебя, прошу с слезою,Уже ли все одна — мечта? — Ах! нет. — Мне грусть то подтверждает:Был друг у сердца моего! —И страстно сердце изнывает,Утратив друга своего! Познал чрез горесть разлученья,Лишь то мечта, что веселит;То истина и без сомненья,Что камнем на сердце лежит.