Заблудшие души (сборник)

– Там недалеко была куча бревен. Я лег на землю рядом, меня ни с вышек, ни откуда не было видно. Долго пролежал так, а потом гляжу, кто-то вышел из барака и идет к толчку. Когда он поближе подошел, я разглядел его. Это был Ефим. Он остановился, стал вокруг себя все оглядывать, а потом тихо так, почти шепотом, позвал – Никола, ты здесь? – Я тоже шепотом позвал его к себе. Он меня услышал и подошел. – Кумовья в обходе заметили, что тебя нет, – он говорит. – Ищут тебя. А тот хмырь, видать, догадался, что ты его убить хочешь. Он, видать, тебя и заложил. Ты лучше брось эту мысль, Никола. Не стоит из-за него еще срок сидеть. – Я встал, штырь у меня в руке, он заметил и говорит: Ну-ка, отдай мне эту штуку, Никола. Я все-равно не дам тебе его убить. – И тут мы оба заметили, что трое идут в нашу сторону. Это были кумовья, они шли меня искать. Ефим вырвал у меня штырь и говорит: «беги вон туда, да медленно, чтобы они тебя заметили». Я все понял и побежал, да не шибко торопился. А Ефим побежал в другую сторону, да побойчее. Кумовья вначале бросились ко мне, а потом один из них заметил, что кто-то бежит за соседний барак. Он побежал за Ефимом, да опоздал. Меня поймали сразу, стали обыскивать на месте, а я гляжу, Ефим выбегает из-за барака с другой стороны, да тоже, не торопясь. Его повели в надзорку обыскивать, а он идет мимо нас, улыбается. Я потом узнал, что когда он забежал за барак, он воткнул в землю штырь в том месте, где земля была мягкая, ногой прижал, штырь весь вошел в землю, нужно было бы всю зону перекопать, чтобы найти его. Куда им! Ну, потормошили нас до утра, потом отстали.

– А если бы со штырем поймали? – спросил Вадим.

– У-у, могли бы срок намотать – покачал головой Николай. – Мне, по крайности, БУР бы дали, ну, а Ефиму не миновать было еще срок. Сильно он из-за меня рисковал.

В комнате наступила тишина. Из вечерней темноты в открытое окно ворвались две бабочки и с негодующим жужжанием стали биться о горячую лампочку. С улицы донесся беззаботный женский смех и звук гитары. Красивый, слегка хрипловатый женский голос радостно заливался мудрой частушкой:

Все бы пела, все бы пела
Все бы весели-ло-ся
Все бы под низом лежала
Все бы шевели-ло-ся

– Никак Люська поет? – спросил Николай Катю, удивленно подняв брови.

– Люська, кто же еще? – отозвалась Катя. – Вишь, пьет каждый день да гуляет, уж каждый ее уложил, кто хотел. Ты, поди, ее голос не узнал, что-ль?

– Узнал. Да раньше голос то у нее чистый был.

– Пьет с утра до вечера, вот и хрипеть стала, – пояснила Катя. – Каждый день как будто последний день живет. А поет все еще хорошо, стерва.

– Допоется, – уверенно кивнул Николай. Он поднялся и пошел в чулан, откуда вернулся с бумагой и карандашем, сел на другой край стола, рядом с Катей, и принялся рисовать, изредка посматривая на гостей.

– Стало-быть, вы – врач? – обратилась Катя к Марине. Она снова перешла на «Вы», разглядывая Марину с восхищением. Ей за всю жизнь ни разу не довелось сидеть в обществе образованных людей.

– А муж у нее – грузчик на складе, – вмешался в разговор Вадим.

– Да, быстро он переквалифицировался, – похвалила его Марина. – Из главного инженера проекта стал грузчиком. – И, повернувшись к Кате, добавила – Он, по всей видимости, очень хороший грузчик, мой муж. Видела ли ты, Катя, где еврея-грузчика? О нем, кстати, очень хорошо отзываются на складе как рабочие, так и начальство. Я горжусь им, он хороший грузчик, правда ведь, Вадим?. Он и пьет с ними наравне.

– Никогда не видела раньше еврея – грузчика, – простодушно призналась Катя, не отрывая от Вадима по детски удивленных глаз. Вадим и Николай взорвались от смеха, дрыгая ногами и раскачиваясь. Даже невозмутимая Марина не в силах была остановить конвульсии хохота.

– Надо выпить с грузчиком по этому поводу, – бросив карандаш на стол предложил Николай и схватил бутылку. – Когда еще, Катерина, будет у нас возможность выпить с евреем-грузчиком! Соображай. А я гляжу, ты не ешь, не пьешь, баба, давай, присоединяйся, не-ча хлопотать.

– А ты вот, неуч, – обиженно упрекнула его Катя. Она не понимала, что происходит и почему все смеются. – Сам то кто? Крановщик. Подумаешь. У меня и то образование больше. Я семь классов закончила. – Она оглядела гостей, каждого по очереди, переполненная гордостью, пытаясь определить, какое впечатление произвели ее слова.

– У меня отец-то был анжинер, – наставительно ответил Николай и снова принялся за рисунок. – Да арестовали его как врага народа, когда мне всего год был. А то бы, кто знат, может и я бы был анжинер. А вот когда моя мать померла, мне шесть лет тогда было, меня в детдом забрали. Потом с малолетства на заводе работал. А как выучился на крановщика, так с тех пор им и работаю. – Николай оторвался от рисунка и переключил невидимый рычаг скоростей, как будто демонстрируя свою профессию. Он встретился глазами с Катей и поправился – Ну, скажем, с перерывом, а в общем все время на кране работаю.