Заблудшие души (сборник)

– Да, я тут среди вас в меньшинстве, – с пьяной глубокомысленностью заметил Вадим, приняв серьезный вид. – Я здесь один еврей, и один грузчик. Вот уеду в Израиль, и перестану быть и евреем, и грузчиком.

– Как? – удивилась Катя, внимательно разглядывая Марину. – А вы разве не…

– Нет, я не еврейка, – подтвердила Марина ее догадку. – Я – русская.

– И вы тоже хотите уехать? – продолжала удивляться Катя.

– Да. И надеюсь, настанут времена, когда человек будет свободен в своем выборе: захочет – уедет за границу, захочет – приедет обратно.

– Это будет чудесно, – заплетающимся языком вмешался Вадим. – Человек захочет – уедет, захочет – не приедет. Дайте грузчикам свободу выбора. Грузчики не хуже нормальных людей понимают, что свобода – это осознанная необходимость. Еще Гегель проповедовал свободу грузчикам, забыл, правда, на какой странице это было написано. Придет время и ученые признают, что грузчик – это первая древнейшая профессия, древнее, чем проституция. Человечеству с древних времен приходилось переносить вещи с одного места на другое. А при коммунизме перенос старых вещей с одного места на другое станет основным занятием населения, ибо новых вещей мы производить не будем. – Он поднял стакан водки и с пафосом крикнул – Свободу грузчикам!

– Ты пьян, мой любимый муж, – снисходительно, с нежностью сказала Марина, легко потрепав Вадима за волосы. – Пора идти домой. Да и автобусы вскоре перестанут ходить.

Вадим покорно поднялся.

– Подумай, прежде чем соглашаться, – перейдя на серьезный тон обратился он к Николаю. – Очень опасно.

– А тебе не опасно? – спросил Николай.

– Не так, как тебе. Если меня арестуют, много будет протестов за границей. Еврейские организации, и все такое. Много неприятностей для властей. А тебя некому защитить. С тобой они могут сделать, что хотят. Ты ведь русский.

– Как уж будет, – махнул рукой Николай. – Така судьба. – Он протянул рисунок Марине. У Марины глаза широко раскрылись от изумления и восхищения. Вадим и Катя поспешили к ней посмотреть. На рисунке была Марина, в средневековых латах на руках и груди. Ниже была только очень короткая юбка, показывающая соблазнительные ноги в туфлях на высоком каблуке. В левой руке она держала маленький щит, а в правой – большой меч. Рука, державшая меч, была непропорционально маленькой, слишком женской для оружия. Лицо было поразительно похоже на оригинал: но взгляд был, как у воина, бесстрашный и угрожающий. Марина перевела взгляд на Николая, внимательно разглядывая его, как будто в первый раз увидела.

– Спасибо, Николай, – сказала она и протянула ему руку. – У тебя огромный талант, поверь мне, я всю жизнь увлекалась искусством. Я сохраню этот рисунок до конца дней своих.

– Кстати, – спохватился Вадим, ухватив Николая за рукав, чтобы не упасть. – Забыл тебе кое-что сообщить.

– Тогда, – вмешалась Катя, – пусть мужики толкуют, а мы поговорим с Мариной по женским делам. Можно, Марина, я вас кое о чем спрошу?

– Разумеется, – охотно откликнулась Марина и обняла Катю за плечи. Они уселись рядом, придвинули головы друг к другу, как заговорщики, что-то с интересом обсуждая.

– Так вот, – продолжал Вадим, – на случай, если тебя приведут в КГБ. Они могут тебя допрашивать целый день, но не имеют права оставить на ночь. У них сейчас нет своих тюрем. Настали другие времена. А чтобы посадить тебя в тюрьму, им нужно состряпать формальное обвинение и передать дело в милицию. Сейчас не так просто.

– Почему? – удивился Николай. Нешто боятся чего?

– Боятся самих себя больше, чем других, – пояснил Вадим. – Когда была возможность судить по политическим мотивам, все что нужно было сделать – это доказать, что человек что-то сказал. И где ты думаешь было больше всего доносов? Среди правящей клики. Потому что там собиралось самое отребье, а они то уж не стеснялись в выборе средств для расправ друг с другом. Поэтому партийная клика, чтобы защитить себя от самих себя, взяла каждое политическое дело, или любое дело от КГБ, под свой довольно строгий контроль. И это причина того, что сейчас сравнительно мало судов по делам КГБ. Но попадаться к ним под микроскоп не стоит, у них все еще огромная власть. Так что лучше прикидываться дурачком, если попадешься им на зубы. Очень опасная свора.

– А если ты попадешься?

– Я – другое дело. Мне есть из-за чего рисковать.

– Если чего, должен я говорить, что тебя не знаю? – спросил Николай. Вадим отрицательно покачал головой. – Если уж начнут допрашивать, то потому, что точно знают, что к чему. Говори, что привет передал от друга, вот и подружились. Хотя, все это бесполезно. Не знаю толком, что и посоветовать. Лучше, конечно, поскорее все закончить и не попадаться им на зубы. Он повернулся к женщинам.

– Марина, пора идти. Продолжишь беседу со мной.

– И в самом деле, – отозвалась Марина, поднимаясь. – Мы еще успеем с тобой поговорить, Катя. До встречи. – Она протиснулась между мужчин и вышла. Вадим последовал за ней, пьяно махнув рукой на прощание. Как только дверь закрылась за ними, Катя резко отвернулась и закрыла лицо руками.