Забракованные

— Вы раньше были с ним близки? — спросила Амелия понимающе. Не удержалась, протянула руку и сама убрала непослушную челку у парнишки с лица. Красивый мальчик и искренний, подумала с грустью, и ничего общего ни с дедом-королем, ни с дядюшкой-принцем.

Мальчик изумленно округлил глаза, глядя на нее с некоторой опаской.

Она торопливо убрала ладони за спину. Додумалась — распустила руки. Видимо, прошлая ночь (и вечер, и утро) окончательно что-то повредили в ее и без того нездоровом сознании.

— Я думал, он мой друг, — совсем уж обиженно произнес Джерри.

Амелия, отвлекшись на собственные мысли, не сразу поняла, что и кого мальчик имеет в виду. А когда до нее дошло, удивленно вскинула брови. Нет, она видела, что Рэймер привязан к мальчику не только из-за того, кем тот является, а мальчик привязан к нему, но не думала, что парнишка решится сказать нечто подобное вслух.

— Ну то есть не совсем друг, конечно, — смутился Джерри, неверно оценив ее реакцию. — Он же лорд…

Но умудрился стать ему кем-то близким, вот что мальчик пытался сказать.

Мэл покачала головой и улыбнулась, показывая, что городской мальчишка ничуть не оскорбил свою госпожу, называя своим другом ее супруга.

— Я думаю, он и правда твой друг, — сказала на полном серьезе. — Просто сейчас в поместье не лучшие времена.

Джерри очень внимательно посмотрел ей в глаза и кивнул.

— Я пойду, наверное? — произнес отчего-то вопросительно.

— Иди, конечно, — отпустила она.

— А вы… — Мальчик сам смутился своим словам. — Не говорите лорду Монтегрейну, что я приходил, ладно?

Амелия улыбнулась.

— Ладно.

* * *

— А какой дар у Джерри? — спросила Амелия вечером.

Она пришла в покои супруга, как это происходило уже много вечеров подряд. Вчера они отвлеклись и пропустили лечение. Монтегрейн по приходе, правда, снова попытался ее… отвлечь, но Мэл твердо заявила, что его здоровье — прежде всего. Он сдался и теперь, как обычно, сидел на диване, пока она готовила необходимые для процедуры предметы, расставляя их на столе. Сидел, перекинув ногу на ногу, отметила для себя Амелия, но от комментариев удержалась.

— Ментальный.

— Что? — Мэл так удивилась, что чуть не уронила бутылочку со спиртом, еле поймала уже в полете и, с облегчением выдохнув, вернула ее на стол. Только после этого обернулась. — Менталист? — не поверила своим ушам. — Разве в королевском роду были менталисты?

— Угу, — мрачно подтвердил Рэймер. — Поколений пять назад.

— И это плохо? — сразу поняла она по выражению его лица.

Монтегрейн поморщился.

— Это как в легенде про перворожденных, — подтвердил ее опасения. — Садись уже. — Потянул ее за руку и, когда она поддалась и села рядом, сам взял со стола жгут. — Когда дар долго не проявляется, он либо полностью гаснет, либо воплощается в потомках с новой силой.

Мэл закусила губу, обдумывая услышанное.

— И у Джерри он?..

Она не договорила, но этого и не требовалось. Рэймер серьезно кивнул.

— Стоит ему снять свой кулон, его аура засияет как факел. Синий.

То есть любой, кто умеет видеть ауры, а это треть населения королевства, сможет ее увидеть. Разумеется, чтобы увидеть ауру мага, нужно знать, как это делать — чуть прищуриться и смотреть под правильным углом, — и оставался шанс, что даже обученный одаренный может не заметить сияние городского мальчишки с первого взгляда. Но со второго и третьего — точно не пропустит. Мэл сама переходила на магическое зрение автоматически и с детства. И всегда — при знакомстве с новыми людьми.

Однако, если дар Джерри, а соответственно, и его аура обладали той мощью, о которой говорил Монтегрейн, то была опасность и того, что это будет бросаться в глаза и против воли тех, кто посмотрит на него без кулона с антимагическим камнем. Когда недавно аура Монтегрейна вспыхнула алым, Амелия ведь не пыталась смотреть как-то по-особенному, ее просто едва не ослепило.

И все это вместе взятое…

— Боги, Рэйм, — пробормотала она, осознав, как сильно они рискуют каждую минуту. — А если он его снимет?

Монтегрейн, в этот момент крепко сжимающий ее руку, чтобы взять кровь, бросил на нее быстрый взгляд и вернулся к своему занятию. Если Амелия действовала не всегда аккуратно, не особо заботясь, если не попадала в вену с первого раза, то Рэймер никогда не позволял себе отвлекаться в процессе или действовать небрежно. Потому-то, собственно, забор крови теперь и перешел в сферу его обязанностей — от собственных действий у нее оставались синяки.

— Не снимет. Он с ним с рождения.

— А его родители?

Вручив ей наполненный шприц, Монтегрейн невесело усмехнулся.

— Отдавая им ребенка, я сказал, что знаю такие обереги — мол, это что-то вроде материнского благословения, и, если его снять, ребенок может заболеть и даже умереть.

Она пораженно моргнула.

— И они поверили?

Подобная история больше походила на суеверие, но никак не на правду.

Рэймер пожал плечами.