Забвение истории – одержимость историей

Приведу еще два примера, связанные с Веной и Берлином. Летом 2005 года на венской Площади героев был реализован арт-проект «25 peaces», в рамках которого на площади были разбиты шестьдесят огородных участков, за которыми ухаживали на протяжении трех месяцев. Это было сделано спустя шестьдесят лет после освобождения Вены в память о ее голодавших жителях, которые использовали любой клочок земли, чтобы как-то прокормиться. «Этот несколько странный проект адресовался прежде всего молодому поколению, чтобы в игровой форме причастить его к национальной памяти. Обращался он и к тем людям, которые не слишком интересовались историей Австрии»[555]. Впрочем, удалось ли таким образом заинтересовать молодежь историей, остается сомнительным.

В Берлине осуществляются и другие арт-проекты в стиле «живой истории». Здесь можно, например, снять квартиру по адресу Моабитштрассе, 60, где с 1968 по 1969 год обитала знаменитая «Коммуна № 1». Интерес к ней поддерживался тогдашними коммунарами и нынешними звездами шоу-бизнеса Райнером Лангхансом и актрисой Уши Обермайер, которые постоянно выступают на телевизионных ток-шоу. Подогрела этот интерес и экранизация автобиографии Уши Обермайер «Моя будущая жизнь». Таким образом, интерес к истории связан не только с великими правителями из прежних эпох или крупными сражениями, но и с культом звезд шоу-бизнеса[556].

Глава о формах репрезентации истории привела нас от Барбароссы и Магдебургского всадника к Райнеру Лангхансу и Уши Обермайер. Приведенные примеры инсценирования истории (в широком и узком смысле этого понятия), их многочисленность и разнообразие позволяют сделать общий вывод: новый интерес к истории выходит не только за пределы университетских аудиторий и семинаров профессиональной историографии, но и за стены музеев и рамки исторических выставок. История завоевывает публичное пространство, что подтверждается количеством новых музеев, созданных в восьмидесятых годах. За это десятилетие их число возросло вдвое. Если раньше цех профессиональных историков ориентировался прежде всего на слово и текст, то теперь он вынужден работать во все более усложняющемся медийном ландшафте. С окончанием монополии профессиональной исторической науки история становится ныне достоянием расширяющейся группы специалистов: к профессорам добавились политики, кураторы выставок, активисты гражданских инициатив и исторических мастерских, кинорежиссеры, художники, инфотейнеры и организаторы массовых зрелищ. Это не значит, что сфера деятельности историков сужается. Напротив, они остро необходимы во всех исторических проектах, но теперь им приходится работать там вместе с другими. История перемещает центр тяжести из университетов на рынок культуры.

Вместе с тем это означает, что история становится важным фактором экономики. Культура и особенно история являются важным сегментом рынка в обществе знаний, досуга и впечатлений. Вслед за Дитером Лангевише мы можем говорить о «рынке истории»[557]. Политики делают инвестиции в помпезность и престиж, а города и регионы инсценируют собственную историю, ведя конкурентную борьбу за привлечение туристов; широкая публика готова платить за открытое окно в прошлое, которое сулит развлечения и впечатления, знания и идентичность, а главное, дает иной взгляд на повседневную жизнь. Подобно тому как послевоенное общество с большим энтузиазмом занялось туристическими путешествиями, теперь оно увлечено путешествиями во времени, предлагаемыми большими историческими выставками. При этом сама выставочная деятельность значительно эволюционировала, формы презентации стали разнообразнее, интереснее и занимательнее, о чем говорит тот факт, что в среднем такие выставки ежегодно посещают 95 млн человек. То же самое можно сказать о визуальных медийных форматах от документального шоу до телефильма и большого кино, которые охотно берутся за еще не ушедшие из памяти исторические темы, чтобы оживить их, превратив в захватывающий рассказ, яркие образы и игру знаменитых кинозвезд. Сам исторический музей покидает музейное пространство, выходит за рамки теле– и киноэкрана, отправляясь на городские улицы и площади, на места реальных исторических событий, которые становятся сценой для дорогих постановок и массовых зрелищ.

Перспективы: переизобретение нации