Забвение истории – одержимость историей

Выражение «подвести финальную черту» обычно говорит о желании загладить вину. Чтобы вина одного поколения не ложилась на другое, придуманы особые религиозные ритуалы и политические законы. Своеобразным подведением финальной черты служит ежегодный еврейский ритуал искупления грехов Йом-Кипур, а также амнистия, объявляемая правителем в связи с одержанной победой. В Ветхом Завете Бог устами пророка Исайи обещает своему народу, страдающему в вавилонском плену, подвести финальную черту под его грехами и страданиями: «Утешайте, утешайте народ Мой, – говорит ваш Бог. – Говорите с Иерусалимом ласково, объявите ему, что его рабство закончилось и за его грех заплачено» (Исаия 40:1–2). Политическая и юридическая формула Вестфальского мира призывает подвести финальную черту посредством «вечного забвения и примирения» («oblivia perpetua et amnestia»). Финальная черта должна обезвредить враждебную память побежденного, чтобы в будущем бывшие противники смогли вновь жить сообща без злобы и мести. В таких контекстах финальная черта подразумевает прощение и забвение, предполагая, однако, наличие более авторитетной инстанции. Кроме того, в понятии финальной черты следует различать юридический и моральный (или религиозный) аспекты. В юридическом плане подведение финальной черты означает прекращение уголовного преследования виновного и недопущение дальнейших требований со стороны потерпевшего. В моральном и религиозном контексте подведение финальной черты подразумевает окончание виновности, искупление и примирение.

Для ФРГ тема «финальной черты» отнюдь не нова, поскольку неизменно звучит в дебатах о так называемом возмещении (Wiedergutmachung). Этот термин носит обобщающий характер по отношению к различным притязаниям жертв на материальную компенсацию и возврат имущества – процесс, который в пятидесятых годах обрел правовую форму.

Спор между Вальзером и Бубисом в значительной мере подогревался противоречием между сказанным и услышанным. Главный опыт, извлеченный из повседневной коммуникации, указывает на то, что горизонты понимания у партнеров по диалогу зачастую не совпадают, а странным образом разнятся. Когда Вальзер говорил об инструментализации Аушвица, Бубису слышалось в этом несогласие, даже протест против все еще не состоявшихся компенсаторных выплат за принудительные работы. И наоборот: когда Бубис требовал никогда не забывать об Аушвице, Вальзеру слышалось в его словах, что обвинениям в адрес немцев не будет конца. В данном пункте обе стороны проявляли крайнюю чувствительность. Чтобы понять чувствительность Вальзера, следует обратиться к немецкому комплексу вины, подробный разговор о котором пойдет далее. А для того, чтобы лучше понять чувствительность Бубиса, необходимо вспомнить, какую роль играла риторика «финальной черты» в истории ФРГ.

Восстановим вкратце один из эпизодов этой истории. Речь пойдет о событии в процессе формирования юридических норм применительно к проблеме «возмещения», то есть компенсаторных выплат жертвам национал-социализма. Этот процесс состоял из нескольких стадий[202]. Кристиан Просс, изучивший их и назвавший сам процесс «маленькой войной против жертв»[203], упоминает двух правительственных чиновников, громко заявивших о себе в начале пятидесятых годов: Отто Кюстера и Фрица Шеффера. Их позиции оказались столь полярны, что Кюстер, известный защитник жертв национал-социализма, счел себя вынужденным уйти в отставку из-за политики федеральных властей, которые затягивали решение о компенсаторных выплатах или вовсе не желали заниматься этой проблемой. Свой шаг он объяснил в радиообращении от 20 мая 1952 года словами, полными гнева и отчаяния: «Я пришел к выводу, что немецкий народ должен знать: преступления гитлеровского периода останутся не искупленными, и вину за них унаследуют наши сыновья и внуки. <…> Я обращаюсь к немецкому населению, я обращаюсь прежде всего к молодым безвинным наследникам гитлеровского проклятия, чтобы они сказали, нет, чтобы они крикнули, что не хотят продолжения того, что до сих пор происходило в Бонне, не хотят, чтобы так решался главный вопрос нашей национальной чести, как это делается сейчас правительством»[204].

Как надеялся Кюстер, энергичная и убедительная «политика возмещения» сможет искупить вину немцев, не даст этой вине стать роковым наследием для будущих поколений. Он хотел подведения финальной черты не под «возмещением», а посредством «возмещения». Он считал это исторической задачей своего поколения, которое, впрочем, не желало о ней слышать. Поэтому Кюстер адресовал свое послание и «молодым безвинным наследникам гитлеровского проклятия», чтобы они оказали давление на старших при решении «главного вопроса нашей национальной чести».