Забытый прародитель человечества

Хоть Орион и не был включен в число олимпийских богов и в конечном итоге погиб если не от их руки, то по их воле, тем не менее, в опрсделенном смысле, небесному охотнику удалось взять реванш. Когда отгремели битвы с титанами и Тифоном и могуществу олимпийских богов, казалось бы, уже ничто не угрожает, в Греции внезапно появился новый бог. Звали его Дионисом. Несмотря на все попытки противодействия приверженцев традиционной олимпийской религии, его культ не только победоносно распространился по всей Элладе, но даже дал начало новой неортодоксальной религии — орфизму. Согласно одному варианту мифа, Дионис был сыном Зевса и фиванской царевны Семелы, в которого ревнивая Гера вселила безумие. От него Диониса исцелила во Фригии Рея-Кибела, приобщившая его к оргиастическим мистериям, после чего Дионис странствовал как по всему миру, от Египта до Индии, так и по Греции, учреждая свой культ. Согласно другому, орфическому мифу, Зевс назначил младенца Диониса царем всех богов, однако титаны по наущению Геры разорвали нового властелина вселенной на части и съели. Во время борьбы с ними Дионис оборачивался то львом, то драконом, то быком, однако в конечном итоге был заклан противниками. Разгневанный Зевс испепелил титанов молниями, и из их копоти возникли люди, несущие из-за этого в своей природе соединение двух противоположных начал — божественного и титанического. Данный чрезвычайно важный момент приводит Олимпиодор, который отмечает, что «у Орфея рассказано о четырех царствах: первое — Урана, которое наследовал Крон, оскопивший своего отца, после Крона царствовал Зевс, который низверг отца в Тартар, преемником Зевса был Дионис, которого, как говорят, по наущению Геры растерзали Титаны и вкусили его плоти. Разгневавшись на них, Зевс поразил их молнией, и из копоти испарений, поднявшихся от них (которая стала материей), произошли люди…»^{53} Насколько мы можем судить, Дионис вобрал в себя черты целого ряда доолимпийских богов. То, что он принимал облик дракона и быка, а также его принесение в жертву, указывает, по мнению специалистов, на то, что на Диониса перешли отдельные черты супруга Великой богини эпохи матриархата, который периодически приносился в жертву и затем опять воскресал. Вместе с тем на Диониса перешел и ряд черт Ориона. Хоть в мифах новый бог не фигурирует как охотник и даже принимает зоорфные формы, тем не менее одним из имен Диониса был Загрей, буквально «Великий Ловчий» или «Великий Охотник»^{54}. А. Ф. Лосев отмечал, что на Крите (а именно на этом острове, согласно классической мифологии, родился Зевс) хтонической ипостасью главы олимпийского пантеона был Великий Ловчий Загрей, образ которого напоминал исследователю охотников Ориона и Актеона. Еще более показательно, что, согласно мифам, для охраны посвященного Зевсу священного округа близ критского города Палекастро был поставлен сделанный Гефестом золотой Цербер^{55}. Данная подробность указывает на отголоски образа охотника в облике критского Зевса. Стоит вспомнить и то, что, согласно приведенному выше одному из вариантов мифа, Орион охотился именно на Крите, угрожая истребить там всех зверей. Кроме того, Дионис был богом виноградного вина, а чуть выше уже приводилось наставление Гесиода, в соответствии с которым именно по положению Ориона на небе определялось время сбора винограда. Несмотря на то что античные источники не связывают напрямую Диониса с созвездием Орион, на это указывает календарная приуроченность «страстей» нового бога. В. Е. Ларичев, проанализировав временную привязку мистерии сына Зевса, изложенной в поэме Нонна, пришел к выводу, что «Дионис принимал свою смерть в ту же пору, когда, согласно Гесиоду, Крон оскоплял в мае — июне по наущению матери Геи своего отца Урана — месяцы сбора поселянами земных плодов. Следовательно, жизнь «отрока рогатого» приходилась на месяцы весеннего возрождения природы и созревания урожая, а драма его гибели совпадала с месяцами сбора плодов и последующей их обработки (май — ноябрь)»^{56}. Однако именно в это же время, согласно тому же Гесиоду, на небосводе сияло созвездие Орион, указуя своим движениям крестьянам наиболее благоприятное время для начала и окончания земледельческих работ. Если верить мифам, любовных похождений у Диониса было гораздо меньше, чем у его отца Зевса, но тем не менее именно в честь Диониса в Древней Греции устраивались фаллические шествия, и это указание на гиперсексуальность вновь сближает нового бога с Орионом. Более того, Дионис как олицетворение животворящего начала и даже в какой-то степени прародитель человечества одновременно оказывался тождествен и Аиду, богу мира мертвых: «В качестве таинственного воспоминания об этих страстях по городам воздвигают фаллосы Дионису; как говорит Гераклит: «Нс твори они шествие в честь Диониса и не пой песнь во славу срамного уда, бессрамнейшими были бы их дела. Но тождествен Аид («Срамный») с Дионисом, одержимые коим они беснуются и предаются вакхованию»…»^{57} Тесную связь бога-прародителя с божеством загробного мира мы еще не раз будем встречать в этой книге, а пока лишь отметим, что эта связь в глазах греков была далеко не случайной. Одним из эпитетов Диониса было Лиэй («освободитель»), и в этом качестве он проявлял себя двояко: освобождая людей от мирских забот в качестве бога вина и даруя посвященным в свое учение знание истинной природы человеческой души, освобождая их через это от тягот «многострадального, мучительного круга» перерождений и превращая из людей в богов. Об этом наглядно говорит надпись на костяной пластике, найденной в Ольвии: «Жизнь Смерть Жизнь // Истина // Дио(нису) Орфическому»^{58}.