Забытый прародитель человечества

Авторы гимнов почтительно именуют его «Рудра, Асура великого неба» (РВ II, 1,6), подчеркивая, что

От владыки этого огромного мира,
От Рудры никогда ведь не отдаляется асурская сила!

(РВ II, 33,9)

и так говорят о своем намерении:

Этими хвалебными песнями отца мироздания
Рудру днем я хочу усилить, Рудру — ночью!
Могучего, высокого, нестареющего,
очень благожелательного
Мы хотим призвать, как следует,
вдохновленные поэтом.

(РВ VI, 49,10)

Того славь, у кого прекрасные стрелы, прекрасный лук,
Кто повелевает любым целебным средством!
Приноси жерты Рудре для великого благожелательства!

(PB V, 42,11)

или пытаются славословиями снискать милость грозного бога:

Эти хвалебные песни принесите Рудре
С натянутым луком, с быстрой стрелой,
богу Самовластному, неодолимому, (но всех) одолевающему,
Устроителю (обряда), (стрелку) с острым оружием!
Да услышит он нас!

Ведь благодаря (своему) жилью он наблюдает

За земным родом, благодаря высшей власти —
за небесным.
Благожелательный к благожелательному
нашему дому подходи!
Не поражай болезнью наших потомков!

(РВ VII, 46,1–2)

Весьма интересен и такой пассаж авторов гимнов:

Мы не хотим тебя прогневать, о Рудра,
ни поклонениями,
Ни плохой похвалой, о бык, ни совместным призывом

(других богов!)

(РВ II, 33,4)

Из этого отрывка следует, что еще в ведийские времена Рудру призывать следовало отдельно от других богов индийского пантеона. Как отмечают комментаторы, и жертвы ему приносились в другом месте, чем другим богам, а именно в северной стороне, а не в восточной. С учетом того, что и жил он одиноко на севере, отдельно от других богов, и не был приглашен на жертвоприношение Дакши, на которое собрались все остальные боги, все эти черты указывают на определенную выделенность Рудры из индийского пантеона, на то, что он в определенной степени чужд остальным ведийским богам. Такое положение типологически сопоставимо с положением Ориона вне олимпийского пантеона и может объясняться весьма ранним происхождением данных мифологических образов, оттесненных с последующим развитием мифологических представлений на второй или даже третий план и действительно являющихся уже в определенной степени чуждыми для последующих новых и более «культурных» поколений небожителей.

Хоть традиционно Рудра изображался в образе лучника, по в одном из гимнов он описывается вооруженным палицей-ваджрей, обычным оружием Индры: «Самый сильный из сильных, о ты, с ваджрей в руке» (РВ II, 33,3). Следует отмстить, что Рудра в индийской мифологии не только неистовствовал и приносил смерть, но и отвращал ее, продлевая жизнь. Грозный убийца, он мог быть и подателем целебных трав, о получении которых просил его поэт:

С помощью данных тобою самых целебных лекарств,
о Рудра,
Я хочу прожить сто зим!

(РВ II, 33,2)

Хоть он и не считался непосредственно родоначальником индийских ариев, именно к нему они обращались с просьбами: «Мы хотим возрождаться, о Рудра, через потомство!» (РВ II, 33,1) или «Не повреди нас в продолжении рода!» (РВ VII, 46, 3).

Хоть Рудра и не являлся прародителем человечества, эта черта присутствует у Праджапати, еще одного персонажа, фигурирующего в связанном с созвездием Орион варианте индийского астрального мифа. Уже само его имя буквально означает «господин потомства», и именно за этим к нему обращается ведийский риши: «Да породит нам потомство Праджапати!» (РВ X, 85,43). В гимне на удачное зачатие его просят: «Пусть вольет (семя) Праджапати!» (РВ X, 184,1), и, что показательно, он оказывается единственным богом, который охватывает все живые существа:

О Праджапати! Никто, кроме тебя,
Не охватил все эти существа.

(РВ Х, 121,10)