Интересующее нас созвездие было хорошо известно в Междуречье, другом древнейшем очаге человеческой цивилизации. В Вавилоне Орион именовался «Верный Пастух Небес», и, возможно, само это название намекает на главенствующую роль этого созвездия, руководящего остальными звездами подобно тому, как пастух на земле пасет животных. Согласно «Молитве при совершении гаруспиции в ночи», Орион также считался одним из десяти созвездий, которые обеспечивали правдивость гадания{372}
. В шумеро-аккадской мифологии этим небесным пастухом считался бог Думузи (шумер, «истинный сын»), чье имя впоследствии зачастую произносилось в форме Таммуз. Культ этого бога был весьма древним, и в составе личных имен оно впервые записывается в XXVI в. до н. э.{373} Хоть мифы устойчиво характеризуют его как пастуха, тем не менее он при этом считался царем Урука, одного из древних городов-государств Месопотамии{374}. Победитель кочевников-кутиев, царь Урука Утухегаль, правивший в конце ХXII в. до и. э., называет его в числе своих богов-покровителей: «Инанна, моя госпожа, была мне поддержкой; Таммуз, великое знамя небес, изрек мне судьбу; Гильгамеш, сын Нинсун, был дан мне в хранители»{375}. Очевидно, что изречение судьбы Таммузом, которому здесь дан эпитет «великое знамя небес», напрямую перекликается с упоминанием Ориона в «Молитве при совершении гаруспиции в ночи» в качестве одного из созвездий, обеспечивающего правдивость прорицания этой самой судьбы. Нс менее интересно упоминание Таммуза в этом тексте вместе с богиней Инанной, чьей планетой считалась Венера. Взаимоотношениям Думузи-Таммуза с Инанной-Иштар посвящен целый ряд текстов. Все начинается с того, что бог-пастух Думузи и бог-земледелец Энкимду сватаются к юной богине. Инанна первоначально благоволит к земледельцу, однако богу солнца Уту, ее брату и опекуну, удается переубедить сестру и склонить сердце красавицы к богу-пастуху. Думузи выступает здесь как бог плодородия, священный брак которого с богиней любви и плодородия должен обеспечивать плодородие природы в самом широком смысле этого слова. Более поздняя ассирийская молитва так рисует этого бога: