Зачем мы стареем. Наука о долголетии: как продлить молодость

Однако Роузес не смог заставить своих постдокторантов заняться этим геном – все они увлеченно копались в бета-амилоиде, который, по их мнению, и был разгадкой. Поэтому он обратился к своей жене Энн Сондерс, тоже генетику со всеми нужными для проверки ApoE знаниями, но на тот момент в декретном отпуске: мол, если она пойдет в лабораторию, он присмотрит за ребенком. Три недели спустя в распоряжении Сондерс были данные, явно свидетельствующие, что ApoE е4 играет роль в спорадической болезни Альцгеймера. Теперь присутствие этого проблемного варианта гена считается главным генетическим фактором риска для болезни Альцгеймера, его находят более чем у половины всех больных. Несколько лет назад Харди написал, что Штриттматтер и Роузес «открыли, вполне возможно, важнейшую из опасных аллелей[12] во всем геноме человека».

У людей встречаются три распространенных варианта ApoE – аполипопротеина Е, белка, функция которого упаковывать холестерин и другие жиры и транспортировать их куда нужно по организму. Эти варианты – e2, e3 и e4 – обладают разной эффективностью и по-разному влияют на мозг, мембраны клеток которого состоят главным образом из жиров. Все зависит от того, какое сочетание двух копий-аллелей гена вы унаследуете от папы с мамой. Похоже, что ApoE e2 защищает от деменции. Но если унаследовать копию ApoE e4 в сочетании с другим типом, то опасность развития болезни Альцгеймера в два-три раза выше обычной, а с двумя аллелями ApoE e4 она возрастает примерно в 12 раз; в этом случае болезнь обычно и развивается раньше, часто под конец седьмого десятка. Из трех вариантов ApoE e3 встречается намного чаще прочих – где-то в пять раз чаще подлого e4 и примерно в 10 раз чаще защитного e2.

Обычно дается примерно такая статистика рисков. Однако, если копнуть чуть глубже, картина усложняется: пол и раса, судя по всему, тоже имеют значение. Так, в 2014 году группа ученых из Стэнфордского университета в Калифорнии заинтересовалась одной старой статьей, опубликованной еще в середине 1990-х, в которой говорилось о влиянии на эффект ApoE e4 фактора пола. Потом о ней все забыли, и вот теперь решено было проверить гипотезу. На самом деле сканирование мозга и раньше указывало, что разница есть: среди здоровых женщин без признаков деменции конфигурация нейронных связей, «проводка» мозга, отличается в зависимости от присутствия-отсутствия гена ApoE е4. Мозг мужчин на снимках томографа почти не отличается.

Для нового исследования стэнфордский коллектив во главе с нейробиологом Майклом Грейшиусом изучил большой массив данных, собранных в американских центрах по лечению деменции, где пациенты наблюдались в течение семилетнего периода, с ежегодными замерами когнитивных способностей, до 2013 года. Для анализа было взято около 8000 участников в возрасте от 60 лет. У трети из них в начале исследования отмечались «легкие когнитивные нарушения» (ЛКН), у прочих симптомов не было. Ученые обнаружили, что в группе изначально здоровых у женщин с геном ApoE e4 к концу срока почти вдвое чаще развивались симптомы, чем у женщин без него, а у мужчин разницы не наблюдалось. Зато для всех, кто демонстрировал симптомы ЛКН с самого начала, наличие дурного гена указывало на опасность развития болезни Альцгеймера, равную для мужчин и женщин. Любопытно, что группой наименьшего риска по развитию симптомов снижения умственных способностей оказались здоровые женщины без ApoE e4 – а это значит, что у мужчин чаще развивались формы деменции, не имеющие отношения к гену ApoE.

Что касается расы, данные указывают на то, что все опасные для белых варианты гена ApoE меньше значат для американцев африканского происхождения и латиноамериканцев, а опаснее всего для тех, у кого японские корни. Японец с двумя копиями e4 рискует заболеть болезнью Альцгеймера в два с лишним раза чаще, чем представитель европеоидной расы с такой же парой. Между прочим, несколько исследований в Нигерии показали, что нигерийцы с e4, даже с двумя копиями, болеют не чаще остальных. Почему? К этим загадкам мы еще вернемся.

Стоило его лаборатории найти опасный ген, как Роузес бросил вызов гипотезе амилоидного каскада. Он утверждал, что бляшки – ложный след и не причина, а результат гибели нейронов. В своих лекциях он любил приводить сравнение с кладбищем: надгробия показывают места, где лежат тела. Никто ведь не думает, что эти камни убили тех, кто под ними зарыт, убеждал он. Вот так и бляшки, по словам Роузеса, «всегда дают основания поставить диагноз болезни Альцгеймера. Но это не значит, что они ее вызывают».