Зачем нужны умные люди? Антропология счастья в эпоху перемен

Философский подход к художественной литературе, выдвинутый еще Аристотелем (но «отложенный» на восемнадцать столетий в связи с тем, что культура развивалась преимущественно как художественная культура, как культура образного, поэтического сознания), в свете целостного подхода выявляет свою непреходящую актуальность. Основные понятия, введенные Аристотелем, – «мимесис» (подражание) и «катарсис» (очищение) – ориентированы на человека, на личность. Как их ни интерпретируй – они являются параметрами личности, которая возможна как феномен только на основе информации духовного (не телесного и не психологического) порядка. Личность характеризуется тем, что регулирует свое поведение «от сознания», в соответствии с максимально постигнутым данным индивидуумом «уровнем законности», с «порядком вещей», – то есть в соответствии с объективно царящими в мире законами. Мыслить законами – это и есть способ жизнедеятельности личности. Человек-«неличность» (индивид) «мыслит» (то есть неэффективно мыслит) явлениями, образами, необобщенными единичными «категориями», прецедентами – информационными единицами, так сказать, доличностного уровня. Если мыслить таким «локальным» способом – до сути вещей не добраться, можно лишь почувствовать наличие сути. Такого рода мышлением личность не создашь.

А самое главное – таким типом мышления (типом управления информацией) невозможно управлять современным «глокальным» миром. Все проблемы нашего мира «глокальны»; следовательно, для их решения необходима «глокальная» методология. Что такое разум?

Это «глокальный» инструмент, если просто, инструмент «глокальной» ориентации во времени и пространстве.

С появлением концепций личности, философского сознания, теории художественного творчества и теории познания круг расширился, чтобы вновь диалектически сомкнуться, не теряя и впредь предрасположенности к содержательному «расползанию». Казавшиеся наивными и малоперспективными «мимесис» и «катарсис» сегодня в полной мере выявляют свой методологический потенциал, и у нас есть основания ставить вопрос о кристаллизации первого – и основного – закона гуманитарных наук.

Смысл его сводится к тому, что гуманитарная парадигма культуры, отраженная в соответствующих формах общественного сознания, – эстетической, нравственной, религиозной, правовой, политической, научной, философской – есть не что иное, как форма проявления духовного (ментального) мира личности.

Все («гуманитарная парадигма культуры») проявляется через одно («личность»): вот она, «глокальность» в действии.

Коротко назовем первый закон – законом личности (главным законом персоноцентризма), который, в свою очередь, можно трактовать как проявление вездесущего закона целостности. Личность порождает культуру, а культура – личность. При всей своей простоте и «очевидности» фундаментальность посылки, имеющей далеко идущие последствия, не вызывает сомнений (с позиций мышления рефлексирующего, абстрактно-логического, которое и должно заниматься законами, этим хлебом науки).

Следующий научно-гуманитарный закон гласит: существуют два типа культуры, каждая из которых ориентирована на разные (противоположные) системы ценностей и, соответственно, функционирует на разных языках: культура психоидеологическая и научно-рациональная, «литература» и «философия» (в широком, символическом значении). Эти культуры соотносятся по принципу дополнительности, порождая эффект своеобразной гуманитарной «мультипликации», взаимоусиления своих потенциалов.

Речь идет о культуре индивида и культуре личности.

Назовем второй закон – законом двух языков культур, который непосредственно связан с законом личности и также является частным моментом проявления закона единства и борьбы противоположностей.

Обратим внимание: вновь модус «глокальности» («принцип дополнительности») как свойство информации формирует закон.