Зачем нужны умные люди? Антропология счастья в эпоху перемен

Трагедии стали способом (инструментом) и маркером культурного прогресса. Для людей опять же это хорошо, потому что трагедии представляют собой запоминающиеся, пронзительные зрелища. Поучительные к тому же. Урок таких трагедий всегда один: личностно ориентированный индивид (всегда отчасти белая ворона, всегда лишний, всегда возвышающийся над окружающими) погибает, но правда всегда хоть в какой-то степени оказывается на его стороне и, следовательно, на стороне тех, кто сочувствует личности.

На стороне прогресса – вот что важно.

Давайте проясним значение понятия трагедия. Что мы вкладываем в понятие «трагедия»?

Трагедия – это такая ситуация (иногда становящаяся прообразом произведения), в основе которой лежит конфликт, замешанный на противостоянии идеалов социоцентрических и индивидоцентрических (в причудливой смеси с персоноцентрическими). Особенностью такого конфликта является то, что никакие идеалы не признаются общественным сознанием абсолютно справедливыми. Трагедия – это конфликт двух правд, консервативной и либеральной, каждая из которых имеет право на существование.

Трагедия – это тупик, ибо выбор одной правды из двух всегда ведет к гибели, а выбор сразу двух – невозможен.

Но есть нюанс. Консервативное общество (большинство) всегда на стороне социоцентричного индивида, а либерально настроенная публика (меньшинство) – на стороне эгоцентричного индивида, на стороне того, кто нарушает общественные табу.

Трагедия делит людей с точки зрения общественной морали на правых и виноватых.

Трагедия потенциально раскалывает общество.

Прогресс – это раскол и кровь: вот почему у многих из нас до сих пор такое настороженное отношение к прогрессу. Он оплачен кровью.

Однако до трагедии надо дорасти. Далеко не каждый индивид, добропорядочный член общества, может принять сразу две правды, которые разрывают его изнутри. Чтобы увидеть чуждую правду, вжиться в нее, сделать своим идеалом, путеводной звездой, для этого надо непременно иметь развитый интеллект. Вот почему сочувствие трагическому герою гарантировано: его всегда жалко как человека, попавшего в экзистенциальный тупик. Он жертва своей незаурядности и одаренности, если угодно.

Он видит две правды, все остальные – только одну.

Трагическому герою гарантированы и гибель, и сочувствие.

Личностей в полном и точном значении понятия до Евгения Онегина в мировой литературе не было (по нашей, подчеркнем, версии: к этому разговору мы еще вернемся), но личностно ориентированные индивиды были всегда. Конфликт между личностно ориентированными индивидами-либералами и «махровыми» индивидами-традиционалистами-консерваторами и составлял конфликт трагедии.

В чем величие Онегина как героя (а вместе с ним и Пушкина как автора)?

Он отыскал выход из тупика, из лабиринта, в котором блуждали все трагические герои до него. Онегин побывал в шкуре трагического героя, но обнаружил выход: нашел в себе силы и ресурсы стать личностью.

Он вырвался в пространство персоноцентризма. Онегин похоронил трагедию.

Это был информационный прорыв; в отношении человеческого измерения это было превращение морали (социального кодекса) в нравственность (личного кодекса).

Возьмем величайшие трагедии Шекспира.

«Ромео и Джульетта», несомненно. Эта пьеса стала символом трагедии как таковой. В чем суть конфликта, определившего само качество трагедии?

Любовь, ценность из разряда прав личности, стоящая в таком ряду, как истина, добро, красота, свобода, – любовь противопоставлена таким ценностям, как верность роду, долг перед семьей, обязанность подчиниться патриархальным обычаям, чтить традиции. Любовь в данном случае, заметим, не является умным, зрелым, личностным чувством; главное ее достоинство – само наличие чувства и его непреодолимая сила.

Выбрать любовь, союз с Ромео из рода Монтекки, убившим, ко всему прочему, родного брата Джульетты Капулетти, Тибальда Капулетти, было решительно невозможно.

Отказаться от любви к Ромео было выше сил Джульетты. То же самое можно сказать и о Ромео.

Перед нами два трагических героя.

Гибель представляется, увы, единственным исходом, единственно возможным разрешением этой ситуации. Если бы герои оказались вместе, их бы сгубило чувство вины перед моралью своего рода-племени: предательство заветов предков – вещь еще более сакральная, нежели любовь.

Требование отказаться друг от друга, предать друг друга и свое чувство также оказалось несовместимым с жизнью.

Но тут важнее всего то, что Ромео и Джульетта осмелились противопоставить свое чувство, чувство отдельно взятого человека, традиции, которая гласила: род – все, человек (индивид) – ничто. Права человека они поставили на одну доску с правами социума. Именно это обстоятельство делает героев либеральными, а трагедию – культурным инструментом либерализма.