Загадай желание

– И когда проявится твоя болезнь? Скоро?

– Я не знаю.

– А какое лечение тебе назначили?

– И этого я тоже не знаю. Но судя по тому, что доктор Монро налил мне скотч, не думаю, что эта болезнь легко лечится. – Он сглотнул. – И она совершенно точно… не знаю… не даст мне жить долго.

Она и правда сократит его жизнь. Его будущее больше ему не принадлежало. Какое-то заболевание притаилось в нем в тот самый момент, когда он родился, и теперь оно будет диктовать ему условия. Сэм почувствовал, как его грудная клетка сжалась, а ребра заныли от боли. Ему захотелось срочно сбросить этот звонок и опять притвориться, будто ничего не случилось.

– Сэм, мы должны взять это под контроль. Вот что нам нужно. Взять это под контроль и нанести сокрушительный удар, понял? Точно так же, как мы до этого сокрушили все преграды на твоем карьерном пути.

– Да, – ответил он совершенно без энтузиазма. Речь теперь шла не о его карьере. Речь шла о его жизни. И он стал осознавать, что, хоть эти вещи и были всегда неразрывно связаны друг с другом, пришла пора их разделить. Возможно, так и нужно было поступить с самого начала.

– Сэм! Слышишь меня, да? Все будет нормально. В итоге это все окажется… новой возможностью. Я же в этом профессионал. Я могу обратить в нашу пользу все что угодно, да? Вообще что угодно. Я в этом деле лучшая, поэтому ты платишь мне деньги и…

Френки все говорила и говорила, а Сэм отстранился от их беседы. Она толкала речь о минимизации потерь. На самом деле Френки у себя в голове уже тушила пожары. Ее разум подкидывал ей миллионы разных сценариев, и, пока она говорила Сэму, что все будет нормально, в ее голове уже рождался план действий. Вот только в этот раз она тушила пожары как-то по-другому. Сэм смотрел на нее, не вступая в диалог. Она, в старомодном деловом костюме и с красной помадой на губах, сидела в своей обычной воинственной позе. Но он заметил, что она теребит большие пальцы, а глаза ее бегают. Френки говорила все то, что при любых других обстоятельствах приободрило бы Сэма, – про то, что, какие бы ни были неприятности, их легко устранить, иногда даже получив бонусы, – а Сэм смотрел ей в глаза. Именно там скрывается правда. Выражение глаз невозможно подделать, хоть как ты старайся. Он задержал дыхание, потому что увидел в ее глазах две эмоции.

Жалость.

Страх.

Глава 29

Дом престарелых «Всесезонный», Ричмонд

– Почему они вечно наряжают нас ангелами, когда мы выступаем здесь? – громко простонала Рути, пока Анна поправляла нимб из серебристой мишуры у нее на голове. – И почему у одних серебристые нимбы, а у других – золотистые? В раю разве есть иерархия? Это противоречит утверждению, что Бог любит всех одинаково.

– Ну, – начала Анна, пытаясь согнуть проволоку от вешалки для одежды так, чтобы нимб смотрелся аккуратнее, – мне кажется, им нравится наряжать вас в ангелов, потому что скоро Рождество.

– Марисса говорит, что мы в костюмах ангелов, потому что именно их первым делом увидят старики, когда умрут.

Рути поделилась этой мудростью, добавив громкости в голосе, и Анна порадовалась, что они стоят в самом углу комнаты отдыха для постояльцев в ожидании, когда зрители рассядутся по местам и ведущий объявит выступление хора.

– Рути, здесь не все пожилые, помнишь?

– Я-то помню, а вот Марисса, судя по всему, нет. Я напомню ей, чтобы в следующий раз она говорила, что мы в костюмах ангелов, потому что именно их первым делом увидят старые и молодые люди, когда умрут. – Рути раздраженно фыркнула. – У Мариссы золотой нимб.

Анна взяла Рути за плечи и повернула, вдруг осознав, насколько та уже выросла. Тринадцатилетние подростки иногда напоминали тридцатилетних взрослых, а иногда – трехлетних детей. Порой было сложно удержать в голове этот разброс, пока подбираешь слова для каждой отдельной ситуации.

– Слушай, я не думаю, что цвет нимбов нужен для чего-то еще, кроме эстетичного вида на фоне… обоев персикового цвета и ковра цвета мочи. А если он что-то и означает, то я вот что тебе скажу. – Анна провела в воздухе руками, будто изображала ими радугу. – Иногда в жизни кажется, что ангелы с золотыми нимбами устроились гораздо лучше всех остальных. Но к этому величественному цвету прилагается бо́льшая ответственность, а значит, меньше поводов для веселья. А веселье – это же очень важно.

Анна вздохнула. Теперь она выдавала фразы, которые слышала от Ниты и Лизы задолго до того, как окончательно решила разводиться. «Тебе было весело с Сэмом. И ты испугалась. Потому что тебе это понравилось гораздо больше, чем ты ожидала. А потом ты почувствовала себя виноватой».

– Ты напомнила папе про выступление? – спросила Рути, нервно переступая с ноги на ногу.

– Напомнила.