Загадка Туринской Плащаницы

В Книге Екклесиаста, или Проповедника сказано: «И возвратится прах в землю, чем он и был; а дух возвратится к Богу, Который дал его». Тут есть над чем подумать. Если Бог по определению царит везде и Дух Святой пронизывает Мироздание, то и дух почившего переходит в окружающий мир (учтем, что в древности дух человека непосредственно связывали с дыханием).

Возникает вопрос, когда и как Бог дает человеку душу? Вариантов ответа предложено было несколько. В частности, Блаженный Августин предположил, что Бог творит души из ничего при формировании тела. Однако наиболее часто богословы считают, что данная проблема относится к неразрешимым тайнам, по поводу которых можно лишь строить догадки.

Св. Иоанн Златоуст рассуждал так: «Что такое душа по существу? Даже и того нельзя сказать, как она находится в нашем теле. Что можно сказать об этом? То ли, что она распространяется по составу тела? Но это нелепо; потому что свойственно телам; а к душе это не относится, как видно из того, что часто по отсечении рук и ног она остается целою и нисколько не сокращается от искажения тела. Или она не находится во всем теле, а сосредоточена в какой-нибудь ее части? В таком случае прочие части необходимо должны быть мертвыми; потому что бездушное совершенно мертво. Но и этого сказать нельзя…

Таким образом, то, что душа существует, мы знаем, а как она существует, этого не знаем. Познание о ней Бог сокрыл от нас для того, чтобы сильнее заградить нам уста, удержать нас и заставить оставаться внизу, а не любопытствовать и не исследовать того, что выше нас».

Екклесиаст выразил одну из распространенных истин: «И псу живому лучше, нежели мертвому льву». Хотя, если подумать, для мертвого организма вовсе нет никакого представления о том, что хорошо или плохо. А вот иной страдающий живущий подчас может позавидовать мертвым. В Откровении ап. Иоанна Богослова (Апокалипсисе) сказано, что во дни конца света грешные люди «будут искать смерти, но не найдут ее; пожелают умереть, но смерть убежит от них». Да, в некоторых случаях жизни смерть – благо.

Обычно философские рассуждения не отделяют бытие человека от всех остальных живых существ. Происходит постоянное обновление. Гибель одних сопровождается появлением других. Как сказано у Гомера:

Сходны судьбой поколенья людей с поколеньями листьев:
Листья – одни по земле рассеваются ветром, другие
Зеленью снова леса одевают с пришедшей весною.
Так же и люди: одни нарождаются, гибнут другие.

Мудрецы никогда не утверждали, будто им открылось таинство смерти. В этом отношении одним из первых наиболее четко высказался Сократ (со слов его ученика Платона): «Бояться смерти, афиняне, – это не что иное, как приписывать себе мудрость, которой не обладаешь, то есть возомнить, будто знаешь то, чего не знаешь. Ведь никто не знает ни того, что такое смерть, ни даже того, не есть ли она для человека величайшее из благ, между тем ее боятся, словно знают наверное, что она – величайшее из зол. Но не самое ли позорное невежество – воображать, будто знаешь то, чего не знаешь?»

Впрочем, так рассуждает человек, приговоренный к смерти. Ему приходится мириться с этим. Говорят, он (или другой древнегреческий философ), узнав, что судьи определили ему смертную казнь, резонно заметил: а их присудила к смерти природа.

Как с этим не согласиться! Однако насильственная «преждевременная» гибель пугает многих. Мы стараемся забыть о приговоре, вынесенном природой и не подлежащем обжалованию. Греческий драматург, умерший в 406 году до н. э., утверждал:

Лучше жить в невзгодах,
Чем в самой яркой славе умереть.

Однако настоящего философа подобные суждения не могли сбить с толку. Словно посмеиваясь над ними, Эпикур остроумно заметил: «Самое страшное из зол, смерть, не имеет к нам никакого отношения, так как пока мы существуем, смерть еще отсутствует; когда же она приходит, мы уже не существуем».

На этом, пожалуй, можно было бы завершить обзор философских представлений о смысле смерти. Как обычно бывает, уже в древности и античности мыслители высказали столько разнообразных мнений, что их с лихвой хватило на все последующие века. Одно лишь оставалось выяснить: какая же из этих идей если не единственно верная, то наиболее приближенная к истине.

Тут-то и приходится задать сакраментальный вопрос, вслед за скептиком, прокуратором Иудеи Понтием Пилатом: «Что есть истина?»

Казалось бы, можно с полным правом утверждать то, что известно с древнейших времен: опыт смерти неповторим и непередаваем, ибо никто не возвращался из загробного царства…

Нет, не совсем так. За последние полвека число людей, переживших состояние клинической смерти, насчитывается миллионами. Из них многие уже ушли из жизни вторично и безвозвратно. Но это – особая тема, которой мы коснемся позже. А пока продолжим обсуждение проблемы смысла смерти.