Загадка Ватикана

— Я принадлежу к народу, который ни во что не верит, так боится он быть обманутым. Я готов признать, что ваша путаная вера имеет некоторую привлекательность, но здравый смысл понуждает меня отвергнуть ее. Греки обожают умничать, жонглируя пустыми мыслями. Римляне накапливают идеи, чтобы потом превратить их в законы. Мы, кельты, противопоставляем видимое невидимому, чтобы из этого обрести свободу. Нашу свободу! А не чью-то чужую...

— Это хорошо,— сказал Сильвестр.— Я вас уважаю. Но рано или поздно вы измените свои представления, это точно.

— Я бы весьма этому удивился,— сказал кельт, одним глотком осушив свой стакан.— Чувство свободы развито у нас так сильно, что мы без устали спорим между собой. Так неужто мы должны прийти к согласию, поверив в какие-то восточные сказки? Это годится для римских солдат, которые верят в окровавленного быка, в спасительный колосок ржи и в бога, изрубленного на куски. Чему могут научить нас подобные нелепости, если нам известно из совершенно надежного источника, что Луна беременна Солнцем и рожает одиннадцать раз в году?

Наконец корабль причалил в Римском порту. Как только Сильвестр ступил на твердую почву, он оказался в самой гуще громадной толпы, которая быстро двигалась в одном направлении, бранясь и размахивая кулаками. Его подхватило словно потоком. Он вскоре узнал, что все эти люди направляются в цирк, где будут казнить неких евреев, пытавшихся убить императора. Эта новость поразила народ. Но все радовались, предвкушая зрелище, где ужас будет соседствовать с шутовством. Разве не смешно смотреть на этих стариков, дрожащих перед разинутыми пастями львов? А разве не приятно полюбоваться на голых девушек, которых сначала хорошо высекут, а уж потом живьем сожгут или посадят на кол? Трубный зов поднял на ноги все население Рима, каждый бросил свои будничные дела. Только дети не допускались на этот праздник. Зато женщины, если и уступали мужчинам в жестокости, то возбуждались гораздо больше.

Сильвестр слышал рассказы об этих римских зрелищах. Греки не находили достаточно резких слов, чтобы их осудить. Поэтому он решил было выбраться из этой толпы, и только случай заставил его изменить мнение. По дороге он увидел, как сотня мужчин и женщин остановились возле какой-то лавки и начали ее грабить. Корзины с овощами были опрокинуты, вазы сброшены на землю и разбиты. А несчастного торговца схватили два верзилы, ударили головой о стену, и он остался там лежать, потеряв сознание.

Сильвестр был изумлен, услышав, как бедняга воскликнул: “Христос!” — в тот миг, когда его начали избивать. Поэтому он вопросил себя, а не были ли осужденные на казнь христианами, которых римляне смешивали с евреями. И он вошел в огромный амфитеатр, где собиралась толпа.

Трубы известили о появлении представителей власти. Император был за пределами Рима, но его ближайшие сподвижники в официальных одеждах разместились в ложах под аплодисменты и приветственные восклицания публики. Потом глашатай, вооруженный рупором, начал зачитывать список приговоренных к казни. Было очень трудно что-то услышать, так как нетерпеливая толпа не соблюдала тишины, к которой ее призывали. Сильвестр мог разобрать только, что виновные заслуживали самой жестокой казни, так как покушались не только на жизнь императора, но и на жизнь жрецов государственной религии.

Когда вооруженные стражники вывели на арену осужденных, публика разразилась неистовыми криками. Однако там были только старики, женщины и дети, многие из которых не достигли и десятилетнего возраста. Сильвестр понял, что мужчин оставили для поединков. Несчастных было около сотни, и, по-видимому, их очень долго держали в темнице. Они опустились на колени вокруг самого старшего среди них, почтенного старика с белой бородой, который сложив руки и обратив глаза к небу, непрестанно молился.

И тогда гнев объял благочестивого Сильвестра. Несмотря на то что он находился в окружении тысяч римлян, он вскочил на ноги и закричал, размахивая своей палкой:

— Во имя Иисуса Христа, Сына Божьего, да свершится суд праведный!

И в тот же миг Святой Дух принялся дуть. Поднялся ураганный ветер, и водяные смерчи обрушились на амфитеатр. Молния ударила в почетную ложу, где сидели представители власти, и подожгла занавеси. Публику охватила паника, и все бросились бежать кто куда, растаптывая все на своем пути. Вскоре множество мертвых тел усеяли ступени амфитеатра. Только в центре арены осужденные на смерть остались недвижимы, продолжая молиться Богу.

А между тем войска Люцифера и Сатаны смешались с римским простонародьем. По приказу своего повелителя они поджидали момента, когда Святой Дух начнет дуть, чтобы посеять ужас и панику среди зрителей. Поэтому в тот день больше тысячи душ, возжаждавших крови праведников, отправились прямо в Ад.

Шагая со ступеньки на ступеньку, Сильвестр спустился на посыпанную песком арену и подошел к группе христиан.

— Вы свободны,— сказал он им.

— Как можем мы быть свободны, если наши мужья и сыновья остаются в темнице? — спросила одна женщина.

— Пойдемте освободим их,— сказал Сильвестр.