Загадка Заболоцкого

Как известно, замысел «Лесного озера» появился у Заболоцкого во время прогулки по Глухому озеру под Ленинградом осенью 1937 года, но сочинил он его в 1938 году в вагоне для скота на этапе в сибирский лагерь[325]. Топкий берег озера роднит произведение с другими стихами, в которых фигурируют болота. Как и на берегах вятского затона в «Драматическом монологе», там живут кулики. Как и на болоте в стихотворении «Замерзшие кочки, бруснига», вокруг озера стоят сосны, как свечи, а вслед за свечами возникает уже явно религиозная образность и откровение высшей истины. Кроме того, «Лесное озеро», как и «Замерзшие кочки, бруснига», написано в относительно редко встречающемся у Заболоцкого трехстопном метре[326].

Однако «Лесное озеро» одновременно и более сложное и менее загадочное, чем более раннее стихотворение. В «Замерзших кочках» природа и истина – одно и то же, ведь откровение было дано на «Божьем лесном алтаре», в «новой книге». Здесь же природа враждебна с самого начала, – возможно, это туманная аллегория жестокости времени. Обратив внимание на озеро, поэт создает картину враждебной природы, как в «Лодейникове», но более грозную. Поэт заявляет прямо: «хищная тварями правит природа».

Сквозь битвы деревьев и волчьи сраженья,
Где пьют насекомые сок из растенья,
Где буйствуют стебли и стонут цветы,
Где хищная тварями правит природа,
Пробрался к тебе я и замер у входа,
Раздвинув руками сухие кусты.

[Заболоцкий 1972, 1: 204–205]

Однако по ходу стихотворения ужас перед хищной природой постепенно уравновешивается множеством образов, возможно, наделенных сакральным смыслом. Этот ряд образов начинается с озера как «хрустальной чаши» в начале стиха, затем поддерживается сравнением сосны, как свечи, достигает кульминации в мощном заключительном четверостишии, в котором некогда хищные и все еще дикие животные склоняются, чтобы напиться животворной воды из купели озера.

И толпы животных и диких зверей,
Просунув сквозь елки рогатые лица,
К источнику правды, к купели своей
Склонялись воды животворной напиться.

Тогда лес с его «соснами, как свечи» – это алтарь, а озеро – одновременно и евхаристический потир, и крещальная купель. Его вода дает новую жизнь и истину, невзирая на суровость земной реальности.

В то время как эти, более ранние, стихотворения только подразумевают возможность преобразующего откровения, связанного с болотистой местностью, стихотворение «Вечер на Оке», написанное за год до смерти поэта, живописует реализацию этой возможности. Это полное преображение природы, к которому готовился Заболоцкий с момента написания Декларации ОБЭРИУ.

Болотистость не сразу бросается в глаза, но подразумевается в названии реки в заголовке и упоминании «русского пейзажа» в первой строке. Болотистый пейзаж обозначен в пятой с конца строке в образе «речных лугов, затонов и излук». Можно вспомнить, что Заболоцкий раньше употреблял слово затон в «Драматическом монологе», где оно рифмовалось с одеколон, дав повод для шутки про запах вятских болот. Но здесь шуток нет, есть только огромная метафизическая и поэтическая торжественная серьезность.

Поэма не разделена на строфы, но состоит из семи четверостиший. В первых двух четверостишиях задаются исходные предпосылки стихотворения, особенно отношения между человеком и природой; в трех средних описываются природные условия, предшествующие откровению высшей истины; и два заключительных четверостишия описывают суть откровения и его значимость.

ВЕЧЕР НА ОКЕ