Загадки Байкала

По возвращении осенью в Москву я познакомился с ботаническим описанием Большого Ушканьего острова, которое было сделано еще в 1914 году Владимиром Николаевичем Сукачевым, ныне академиком, виднейшим советским ботаником. Сукачев подробно исследовал растительность острова. Ботаник нашел там несколько новых видов растений, которые образовались под влиянием местных условий. Наряду с травянистыми растениями В. Н. Сукачев описал местный вид березы. Кора ушканской березы вовсе не белая, как у ее родственниц, а черная. Листья этой березы отличаются очень глубокой и острой зубчатостью. Есть у ушканской березы и другие своеобразные признаки.

Теперь стало более понятно, почему ушканские виды растений не переселились на материковую сушу. Дело в том, что Ушканьи острова никогда не соединялись с ней.

Впоследствии удалось разъяснить и происхождение тех двух видов рачков, которых зоологи лимнологической станции считали реликтовыми. Оба вида оказались в действительности не остаточными, а такими же вновь образовавшимися видами, как и все другие эндемики мелководья.

В 1950 году я вновь посетил эти места и успел осмотреть все три Малых Ушканьих острова и западную сторону Большого острова. С вершины Большого острова я спустился на этот раз по старой маячной тропинке.

На западной оконечности острова я увидел новый маяк и познакомился с его смотрителем, тем самым Ничковым. В избушке, где он жил, я заметил горизонтальную узкую прорезь в стене, через которую был виден Тонкий мыс. Через эту щель Ничков, находясь внутри избушки, просовывал ружье и стрелял нерп, вылезающих из воды на камни Тонкого мыса. Нерпы, не видя своего врага, беспечно грелись на солнце, и Ничков убивал их без труда. Подумать только, сколько нерп загубил этот хищник!

На Малых островах я неожиданно столкнулся с другим браконьером. Я увидел его на рассвете, когда он с винтовкой в руках подкрадывался к нерпе, лежавшей на берегу. Меня он не заметил – я пришел раньше и тихо стоял среди деревьев, боясь спугнуть осторожного зверя. Видя, что неизвестный мне охотник готовится стрелять, я крикнул. Человек испуганно оглянулся в мою сторону и опустил винтовку, а зверь в то же мгновение нырнул в воду. Я был рад, что спас жизнь беззащитному животному.

Оказалось, что охотник был прислан на Ушканьи острова для того, чтобы проверять, не нарушается ли здесь закон об охране нерпы, – промысел нерпы на Ушканьих островах запрещен. Вот так наблюдатель, нечего сказать!

Мы поехали с этим человеком в лодке на Долгий остров, где находился его «балаган» – временное жилище. Рядом, под ветками лиственниц, я заметил плохо спрятанные бочки с посоленным нерпичьим мясом и жиром. Наблюдатель вместо того, чтобы охранять нерпу, сам убивал ее в больших количествах…

Впоследствии я слышал, что Ничков во время сильного ветра выпал из лодки и утонул в Байкале. А браконьер-наблюдатель вскоре был уволен с должности.

К сожалению, браконьеры иногда подолгу могут безнаказанно наносить ущерб природе. Двоих я согнал с Малых Ушканьих островов летом 1956 года.

Ушканьи острова привлекали меня и в дальнейшем.

Проезжая по Байкалу, я всякий раз стремился побывать на них. Каждое новое посещение островов дополняло предшествующие наблюдения. Все больше прояснялось для меня происхождение природы Ушканьих островов.

Недавно мне удалось разгадать и загадку названия Ушканьих островов. Случилось это так. Я вообще люблю старинные географические карты. Чем старее карта, тем больше на ней отличий от современных в названиях и очертаниях местности. По старинным картам нередко можно узнать, какие изменения произошли на Земле.

Изучая историю исследований Байкала, я заинтересовался первым географическим атласом Сибири, который был составлен в Тобольске в 1701 году Семеном Ульяновичем Ремезовым. Атлас назывался по-старинному «Чертежной книгой Сибири». В ней на «Чертеже Земли Иркуцкого города», то есть области, прилегающей к Иркутску, довольно подробно изображен Байкал. Вообще это первое подробное изображение озера, которое в общем похоже на действительные очертания Байкала. На предшествующих картах Байкал хотя и отмечался, но не был похож на себя.

И вот на чертеже в атласе Ремезова Ушканьи острова называются не Ушканьими, а Заячьими. Это сразу все разъяснило. Дело в том, что в те времена, в XVII веке, на Байкале зайцем звали нерпу. В Белом море один из видов тюленей до сих пор носит название морского зайца. Первые же русские пришельцы на Байкал в середине XVII века были по преимуществу выходцами с Европейского Севера. Они принесли в Сибирь многие слова новгородского, архангельского и мезенского происхождения.

Таким образом оказалось, что Ушканьи острова первоначально назывались, по сути дела, Нерпичьими, и это действительно соответствовало той природной особенности, которая больше всего интересовала местных жителей. А впоследствии, очевидно по недоразумению, это название было заменено. Как я уже говорил, сухопутный заяц, который, возможно, никогда и не водился на этих островах, зовется в Сибири ушканом.