Седмицу я не могу служить, слабею. Полагаюсь на волю Божию, молю Господа, чтобы Он сподобил христианской кончины и избавил от вечного мучения. Долго ли продлится моя жизнь, не знаю.
Пребываю с любовью во Христе.
Ваш сомолитвенник
схиигумен Иоанн.
Новый Валаам
6 ноября 1952 г.
О моей болезни скорбеть тебе не надо, будет погрешительно с твоей стороны. Долго ли продлится моя жизнь в сей
Не удивляйся, что хорошие люди, близко стоящие к Церкви, верующие, из-за какого-нибудь укола все вокруг поносят. Эти люди внешние, они не имеют понятия о едином на потребу, потому их внешнее благочестие и не пользует их.
На днях говорит мне некий инок: «Надоело жить, хоть бы умереть, желаю, чтобы превратиться в небытие». Но я промолчал, знал, что он не примет моих советов. Ведь все иноки начитаны, и кто как понимает богословие и святоотеческое учение, правильно или неправильно, так и держится своих убеждений. Таким людям посторонние советы не подойдут — они сами охочи учить других.
Ах! Как хорошо выразился прп. авва Дорофей: «Каждый небрежет и не соблюдает ни одной заповеди, а от ближнего требует исполнения заповедей». Сколько в течение дня приходится видеть подобных примеров. Конечно, я не обращаю внимания на них, ибо это обычное явление.
Если следить за собой, увидишь в своем сердце просто хаос, и тогда подобные явления сердца не задевают.
Когда почувствую себя очень худо, тогда напишу тебе. Тогда можешь приехать, пока буду в памяти. Бог знает, какие болезни постигнут при разлучении души с телом.
Буди воля Твоя, Господи, во всем.
Многогрешный схиигумен Иоанн.
Новый Валаам 2
3 декабря 1952 г.
Судьбы Господни непостижимы нам, грешным, и никакой ум понять их не может. Поэтому не будем допытываться, кому какой крест дает Господь. Если поносит и срамит нас А. Ж., не будем смущаться и осуждать ее, но будем молиться, чтобы Господь помог ей и избавил ее от бед и скорбей. Знай, что поношение и посрамление, хоть и неприятно переносить, но очень полезно и спасительно для нас. Если будешь внимать себе построже — узнаешь опытом. Надо бояться похвалы, ибо она воспитывает тщеславие и самомнение. Горе, если похвала будет выше дел.
То, что ты дала совет о. Владимиру написать мне о своих скорбях, — это ты сделала нехорошо. Вот тебе епитимья: тридцать три поясных поклона с Иисусовой молитвой, десять поклонов Божией Матери и десять Иоанну Предтече. Я полагаю, что о. Владимир не напишет, а если напишет, мой совет не удовлетворит его. Это я пишу по своим чувствам.
Преподобный Моисей Скитский говорил: «Приходящих ко мне за советами одних утешал — и уходили с пользой душевной, а другим, к стыду моему, ничего не мог сказать на пользу, и уходили неутешенные». Вот святые и то не всем могли сказать полезное и утешить. А я кто такой, чтобы мог утешать в скорбях. Если кто и получал пользу от моих советов, это совершилось по вере просящих.
Как слышно, наши иноки посоветовали вашему Никольскому старосте что-то неполезное, и о. Георгий остался недоволен. У меня не было разговоров с ним, я вообще боюсь входить в дела мирских людей.
Иеромонах Варнава, старец из Троицкой Лавры, посоветовал какому-то купцу большое дело, но не оправдалось, неловко получилось. На Валааме иеросхимонах Алексий, которого очень ублажал о. Ефрем, посоветовал что-то некоей игуменье, потом одумался, всю ночь катался, точно веретено. Вот тем, которым ко мне, коротенькому умишку, обращаются за советами, скажу свое мнение, а потом всегда говорю: «Впрочем, усматривай сам, или сама». Правильный совет могут давать только святые люди, как прп. Серафим Саровский и Сергий Радонежский. А как я могу советовать правильно, когда сам иду ощупью.
Храни тебя Господь.
Схиигумен Иоанн.
24 апреля 1953 г.
Хоть я и выслушал твою критику о специальности N, от рассеянности моей смеялся, — нехорошо я поступил, что смеялся. У меня ведь больше всяких недостатков, но молчу о них, а о чужих смеюсь. Прости меня, Господи. Никому я не говорил эту насмешку, и ты тоже больше не повторяй. Святые Отцы строго запрещают высмеивать других. Они говорят: «Объяви сперва свои немощи, потом говори о чужих». Горе нам: свои немощи очень искусно скрываем, а о чужих так усердно разглагольствуем.