Загон

Я медленно плелся за Жаном. Было раннее утро, и привычная африканская жара еще не нагрянула, было даже скорее прохладно, свежо, тихо и безмятежно. На фоне столь чудного утра казалось совершенно невероятным все происшедшее несколькими часами ранее. И пока мой французский друг с киркой в руках отмерял нужное количество шагов от одного дерева до другого, я был полностью погружен в свои мысли. Весь ужас прошедшей ночи никак не выветривался у меня из головы, да и вряд ли когда-нибудь я смогу забыть все случившееся. Но как долго еще продлится это безумие? Мне начало казаться, что чем глубже мы удаляемся в глубину этой мало гостеприимной для нас страны, тем большие ужасы готовит для нас судьба. Я постепенно начинал осознавать всю тщетность нашей задумки, да какое там! У нас и задумки-то как таковой не было! Мы не знали куда идти и зачем, не знали, что предпринять, с кем связаться и что делать! А не проще ли будет, пока еще не поздно, забросить куклу в кусты и рвануть отсюда куда подальше? О, Господи, да что же это на меня, в самом деле, нашло? Это же какое-то наваждение! Я, современный человек, с двумя высшими образованиями, отец семейства, пусть и распавшегося, но все же отец, владелец фирмы, бросаю все и мчусь на край света, чтобы по всем правилам избавиться от куклы-вуду! Черт знает что! Я просто свихнулся!

Я бы еще долго мог клясть себя на все лады, если бы не Жан.

— Здесь!

Его возглас вывел меня из пелены моих черных мыслей, и я огляделся. Церковь осталась довольно далеко позади, а Жан указывал место у подножия огромного дерева.

— Кажется, я закопал его здесь! — И с этими словами он вонзил в землю орудие, которое всего лишь пару часов назад послужило нам совсем для иных целей. У меня опять закрутило в животе, а в голове всплыл звук трескающихся костей.

Француз ковырялся не менее четверти часа. Он взмок, пот градом катился по его лицу, рубашка мгновенно промокла. Я вдруг почувствовал, как утро постепенно вошло в свои права, и африканская жара подкралась незаметно, пока я блуждал в лабиринте своих невеселых мыслей. Тем временем мой друг все бубнил себе под нос какие-то французские ругательства, что я понял по выражению, с которым он их произносил. И, судя по всему, с каждым новым словом они становились все более изощренными.

— Жан, — в итоге восхитился я, — все-таки удивительно красивый у вас язык! Даже когда ты грязно ругаешься, звучит просто изумительно!

Он ничего не ответил, продолжая раскапывать и без того уже немалую яму. Меня так и тянуло за язык выдать соответствующую моменту реплику, но именно в этот момент кирка звякнула, наткнувшись на что-то металлическое. Жан глянул на меня и в его глазах мелькнул огонь надежды и торжества. Он бросил свое орудие, опустился у ямы на колени и принялся разгребать землю руками. Через мгновение француз уже стоял рядом со мной, придерживая на ладони небольшую железную коробочку из-под карамелек. Секунду он медлил, потом осторожно расшевелил проржавевшую, залипшую крышку и с некоторой натугой открыл ее. Медленно вынул то, что лежало на ее дне, и некоторое время стоял так, зажав предмет в руке, а потом раскрыл ладонь. В это самый момент луч солнца пробился сквозь густую крону дерева и озарил минерал. Никогда в жизни я не видел такой красоты! Камень напоминал по форме большой боб и был ярко зеленым, как молодая трава. Он так сильно сверкнул в солнечном луче, что я даже зажмурился.

— Не правда ли он великолепен? — с откровенным восхищением произнес Жан. — Воистину, он подобен алмазу! Редчайшая разновидность зеленых гранатов. Камень такого размера является истинной редкостью. Ты только полюбуйся, какой красавец! Да уж, это стоило ночной потасовки!

Последняя реплика моего друга изрядно меня удивила. — Жан, ты случаем не спятил? Что значит стоило? Нас чуть не убили этой ночью!

— Так ведь не убили же! — воскликнул француз, по-прежнему не отрывая взгляда от своего сокровища. — Эх, Стас! У нас такое богатство в руке, а ты говоришь о каких-то там зомби! Забудь! Мы их укокошили! Освободили землю! Сделали доброе дело! И были вознаграждены!

Он поднял руку высоко вверх, и, удерживая демантоид между большим и указательным пальцами, посмотрел сквозь него на солнце. Блаженная улыбка играла на его губах.

Я лишь покачал головой, но Жан заметил мой жест и, схватив мою руку, вложил мне камень в ладонь. — Ну-ка, посмотри! Посмотри на него сам! И ты поймешь!

Я внимательно осмотрел минерал. Конечно, кое-что об этих камнях мне уже было известно, поскольку Жан успел провести со мной надлежащий ликбез. Знал я, что он самый ценный ювелирный камень из группы гранатов, а из такого, как у нас можно сделать настоящее, бесценное сокровище. Я немного полюбовался его успокаивающим цветом, зажал его в ладони и вдруг почувствовал невероятное спокойствие и умиротворение. Страхи улетучились, как не бывало, проблемы, еще недавно казавшиеся мне неразрешимыми, теперь представились полной ерундой.

Я посмотрел Жану в глаза, и он все понял. Мы рассмеялись, и напряжение исчезло.

— Жан, это и вправду чудесный камень. С ним так легко!