Заговор букв

Об этом молодом человеке можно сказать еще кое-что, относящееся ныне к немногим: он блестяще образован. По уровню филологической культуры Вс. Зельченко не уступит деятелям Серебряного века. Культура эта чувствуется во всякой строке. Могут сказать: вот и слабое место – образы Зельченко вторичны; такие стихи – беспредметная игра в бисер, искусственные построения эрудита. Неправда, отвечу я. Беда, когда полуграмотный писака вставляет через одно словечки из энциклопедии, они для него и впрямь неорганичны. Но родина нашего поэта – культура. И родные ему образы он не просто тасует, складывая композиции из известных элементов, но выражает через них свои – и только свои – эмоции, и кто рискнет потребовать от него отрешения, отречения от родного языка? Зельченко не прячется в культуру от действительности: посмотрите, например, стихотворения «Безголовый», «Парад». В первом из них (по порядку, а не хронологически) мы читаем об одном персонаже:

Он про Джона Боттома не читал,
Про чухонских старух не слыхал.

Он (персонаж) не читал и не слыхал, но гражданский опыт самого Зельченко включает, не подменяясь им, и опыт Ходасевича и Анненского. Среди фейерверка аллюзий в «Параде» есть и такое:

Часто пишется Марс, а читается наоборот.

Тут не просто постмодернистская шуточка, тут позиция, и злость поэта не надуманна. Культура не отменяет эмоцию, но обогащает ее, делает утонченной. Пью – за культуру.

Тост 4

Свобод классических певец,
Я понимаю наконец,
Куда клоню; пускай творец
Пасет своих овец…

Это цитата из стихотворения, посвященного В. А. Лейкину. В старом, семи-восьмилетней давности телеинтервью Вс. Зельченко сказал примерно так: «Я в любом случае писал бы стихи, но, не будь в моей жизни Лейкина, это было бы совсем по-другому».

И тут я останавливаюсь, чтобы выпить за пастыря – Вячеслава Лейкина.

Тост 5. Самый короткий

«Войску» Вс. Зельченко, на мой взгляд, мало сейчас найдется равных не только в петербургской, но и в русской поэзии последних лет в целом.

Кузнечики, гусеницы, саранча выстраиваются в ряды –
Есть все основания верить в них, юных, не бреющих бороды,
В их опыт и мужество, в их задор, терпение и экстаз…

За победу!

Об одном поэте

Савушкина Н. Прощание с февралем. СПб., 2005

Поэзия, слава богу, стала теперь частным делом и личной неприятностью пишущего стихи. Поэт лишился навязанного ему русской историей ореола трибуна. Правда, для многих этот ореол был спасением и своего рода охранной грамотой. Теперь она отнята. У Нины Савушкиной есть стихи о таком поэте:

Ты воспел Днепрогэс и тайгу,
Целину и палатки в Сибири.
Ты умял эту жизнь, как рагу,
А теперь о тебе ни гу-гу
Не разносится в сумрачном мире.

Кто же такая сама Нина Савушкина, могли бы сказать очень немногие любители поэзии. Не заметить два-три сборника, изданных смехотворными тиражами (в том числе последний – «Прощание с февралем»), и несколько журнальных да альманашных подборок, не попасть на один или два раза в год случающиеся выступления, на которых присутствует по нескольку десятков человек, по большей части одних и тех же, так же легко, как пройти мимо любого значительного явления культуры, если о нем не трещат ежедневно средства массовой информации. Нина Савушкина не замечена в общественно значимых скандалах; она не делает рискованных политических заявлений, хотя в силу профессии (стенографистки, а не поэта) ей зачастую приходится сидеть с политиками за одним столом; она не принадлежит к модной тусовке. В общем, в ее жизни нет ничего такого, что питало бы интерес к ней публики, помимо собственно стихов. Но история истинной жизни Нины Савушкиной и есть история развития поэтического таланта.

Уже в ранней юности Савушкина блестяще овладела самой современной поэтической техникой. Например, великолепные строки:

Впрочем, пруд никого не поил, не растил, не рожал,
Не держал на себе ни парома, ни лодки, ни флота,
Незнакомые лица на водах своих отражал
И себя выражал через эти мгновенные фото, –