Заговор букв

Не будем погружаться в тонкости софиологии, тем более что о «Ней» писалось уже очень много. Отметим то, что есть в данном стихотворении. Например, то, что героев разделяет река, то есть «Она» находится «по ту сторону». То, что «она без мысли и речи», то есть контакта между ними нет. Разделяет и противопоставляет их и то, что она «смеется», а он занят делом, не допускающим смеха, – «зажигает свечи». Все сюжетное движение стихотворения идет от отсутствия контакта к уверенности в его неизбежности.

Люблю вечернее моленье
У белой церкви над рекой,
Передзакатное селенье
И сумрак мутно-голубой.

Пожалуй, эта строфа порождает столько же вопросов, сколько ответов. Не вполне понятен предлог «у» (кажется, уместнее было бы «в»); неясно, противопоставлено ли «передзакатное селенье» (человеческий мир) «сумраку мутно-голубому» (идеальному миру Прекрасной Дамы). Не исключено, что глагол «люблю» объединяет три мира (храм – люди – Прекрасная Дама) и три цвета, означающие эти миры: белый – цвет религии, красный (намек на него есть в слове «передзакатное») – цвет человеческого мира, голубой – цвет мира Прекрасной Дамы. Возможно, благодаря этому «объединению», к третьей строфе контакт между лирическим героем и Прекрасной Дамой начинает «налаживаться»:

Покорный ласковому взгляду,
Любуюсь тайной красоты,
И за церковную ограду
Бросаю белые цветы.

Что-то вроде молчаливого приказа исходит от прекрасной Дамы, и лирический герой предпринимает переход от пассивного поведения («Любуясь тайной красоты») к активному, пытается выйти за пределы храма, продемонстрировать явные знаки религиозного поклонения. Форма этого поклонения, впрочем, вполне светская, религиозен здесь только белый цвет, но если учесть, что «цвет» и «цветы» внешне различаются только формой числа, то ясен символизм этого движения «цветов» в любом значении. Мотив дарения цветов у Блока многажды повторяется, но «цвет» меняется – от белого через красный различных оттенков вплоть до черного (стихотворение «В ресторане»). Последняя строфа, похоже, заменяет белый и голубой цвета катартическим красным:

Падет туманная завеса.
Жених сойдет из алтаря.
И от вершин зубчатых леса
Забрезжит брачная заря.

В конце первых двух строк строфы мы видим точки, обозначающие, видимо, некую рубежность, потому что напрашивались скорее запятые. Но в этом случае три простых предложения становились в равные отношения, а между тем первое и второе действия (уничтожается граница между «ним» и «Ею») – только подготовка к третьему, главному. Оттого и звучит так торжественно, приподнято четвертая строчка, хотя речь идет не об утренней заре, а о вечерней. В поэзии раннего Блока закат вообще выходит из «негативного» семантического поля, и хотя не теряет значения тревожности, но никогда не означает упадка, всегда – кульминацию.

Если говорить о едином метасюжете лирики Блока, то стихотворение «Вхожу я в темные храмы…» как нельзя лучше подтверждает такую мысль. Экспозиция практически ничем не отличается от экспозиции предыдущего стихотворения:

Вхожу я в темные храмы,
Совершаю бедный обряд.

Речь опять идет о храме (даже о многих храмах) и о религиозном служении, но термин «Прекрасная Дама», появляющийся в третьей строке, говорит о служении рыцарском, то есть вновь лирический герой – рыцарь-монах:

Там жду я Прекрасной Дамы
В мерцаньи красных лампад.

Красные лампады, вне всякого сомнения, предвещают «брачную зарю» и все, что с ней связано, то есть союз потусторонней Прекрасной Дамы с рыцарем-монахом, являющийся знаковым мистическим событием, при котором мир должен перейти в какое-то новое качество. Поскольку творчество и жизнь символист Блок воспринимал исключительно в единстве, то жизнь поэта и его союз с тем или иным воплощением Вечной Женственности должны были сыграть особую роль в мировых судьбах. Предчувствие своей высокой роли героя не оставляет:

В тени у высокой колонны
Дрожу от скрипа дверей.

Но великий мистический акт в будущем, а пока герой оказывается лицом к лицу не с «Ней», а с ликом, образом, символом, намеком, мечтой, сном:

А в лицо мне глядит, озаренный,
Только образ, лишь сон о Ней.

Образ (икона, если хотите) «озарен», то есть отсвечивает пламенем будущих зорь, но не горит, а именно отсвечивает. Следующая строфа развивает мотив конфликта между героем и героиней (в предыдущем стихотворении он имел характер непонимания; как правило, она его не видит):

О, я привык к этим ризам
Величавой Вечной Жены!
Высоко бегут по карнизам
Улыбки, сказки и сны.