Заговор генералов

в Пскове, Минске, Киеве и Одессе спешно завершить с помощью местных отделений "Союза георгиевских кавалеров" формирование четырех георгиевских полков;

Корниловский ударный полк в составе двух с половиной тысяч солдат-георгиевцев и двухсот офицеров передать из штаба Юго-Западного фронта в личное распоряжение главковерха;

повсеместно ускорить формирование "ударных батальонов", "батальонов смерти", "штурмовых батальонов"...

В Петроград, на имя министра-председателя, Корнилов телеграфировал: "Настойчиво заявляю о необходимости подчинения мне Петроградского округа в оперативном отношении с целью теперь же приступить к осуществлению мер, намеченных мною для обороны столицы. Настаиваю на сформировании отдельной Петроградской армии для защиты подступов к Петрограду как со стороны Финляндии, так и со стороны моря и Эстляндии".

Командующим именно этой Отдельной армией он уже назначил генерала Крымова, получившего из рук в руки приказ особой секретности и важности.

4

Вечером пятнадцатого августа Антон оказался среди солдат и младших офицеров – участников делегатского совещания "военки". Увидел выбеленные солнцем гимнастерки – и сразу пахнуло фронтом.

Собрались представители одиннадцати частей. На повестке – доклады с мест, текущие вопросы, вопрос о газете и его сообщение о Московском совещании.

Выступил бородач-унтер:

– Наши товарищи, солдаты и матросы, арестованные за июль, все еще сидят в "Крестах" и других тюрьмах, сидят без суда и следствия! Вы знаете, они объявили голодовку. К ним приезжали два члена ВЦИК – меньшевика, обещали прекратить издевательства. Наши товарищи поверили. А все осталось, как при царе! Товарищ из нашего полка, солдат Баландин, продолжает голодовку. Товарищ Баландин, замученный палачами революции, приближается к смерти!..

"Вот вам и революция, и красные банты... Как и при Николае, наши сейчас в "Крестах"... И на фронте, как при Столыпине, заседают военно-полевые суды и наших ставят к стенке", – подумал Антон.

Дошла очередь до него. Он пересказал московские впечатления. Солдаты приняли бурно. Особенно когда передал он смысл речи Корнилова.

– Всех нас казнить руки чешутся? Гляди, притупим когти!..

– Да, товарищи, как учит Ленин, коренной вопрос всякой революции – это вопрос о власти в государстве. Сейчас эту власть пытаются захватить бывшие царские генералы. Французская буржуазия нашла такого генерала – Кавеньяка, который расправился с парижскими пролетариями. Русская буржуазия нашла Корнилова. Теперь, как сказал Владимир Ильич, вопрос историей поставлен так: либо полная победа контрреволюции, либо новая революция!

Ночью, когда они возвращались с делегатского совещания, Дзержинский снова заговорил о встречах Антона с Милюковым и последнем предложении профессора-кадета.

– Вы не забыли, Антон, наш разговор в Кракове, на улице Коллонтая? спросил Феликс Эдмундович.

– Помню слово в слово.

Тогда, в одиннадцатом, они завели разговор о провокаторах. Кажется, повод дал он: сказал, что хочет скорей добраться до Парижа, чтобы разоблачить агента, выдавшего царской охранке его, а еще раньше – Камо, Ольгу, Красина и других товарищей, связанных с "делом об экспроприации" денег царской казны на Эриванской площади в Тифлисе. Теперь имя этого провокатора известно: Яков Житомирский. Но тогда... Выслушав его план разоблачения агента, Дзержинский сказал: "На ловца и зверь бежит – я сам вот уже год работаю над материалами о провокации в подпольных наших организациях". И предложил Антону: не хочет ли и он работать в комиссии. Путко готов был стать помощником Юзефа в этом деле. Но после того, как переправит делегатов на конференцию и съездит в Париж. Новый арест отодвинул их встречу на долгие годы.

– Такая комиссия ныне нужна нам, – развил теперь свою мысль Дзержинский. – И особенно понадобится она нам в будущем. Видите сами: Милюков уже взял на вооружение методы царской охранки и начал засылать к нам своих осведомителей.

– Могу лишь повторить давнее: готов работать вместе с вами, Юзеф, Путко все еще не привык к его настоящему имени.

– Договоримся так: когда окажетесь в Питере, непременно разыщите меня. Если произойдет что-либо важное на фронте – напишите.

Он назвал адрес. Протянул руку:

– До видзенья!

Антон вернулся на Полюстровский.

– Не можете остаться еще хоть на денек? – спросила Надя.

– Не могу. Приказ. А я – солдат. – Он начал собирать ранец. – Едва поспеваю на поезд.

Девушка пошла провожать его по молчаливым ночным улицам.

– Пишите мне, ладно?.. Сердце так болит и колотится!.. Я, как тогда говорила, Антон... Антон Владимирович, так и все это время...

– Не надо, Наденька.

– Поверьте, нету мне жизни без вас!..

Его горло свело спазмой. Но что он мог ей ответить?..

– Непременно буду писать, – глухо проговорил он.

Часть вторая. "А БОЙ ВЕДЬ ТОЛЬКО НАЧИНАЛСЯ..."

Глава первая. 24 августа

Положение на фронтах