Профессиональный сталкер — всегда хищник, больше полагающийся на животное чутье, чем на следование моральным нормам. В этом смысле наиболее показателен Стервятник Барбридж, сталкер-патриарх, чья жизнь стала воплощением принципа: «Пусть мы будем здоровы, а они пускай все подохнут». Рэдрик Шухарт, главный герой повести, следует той же проторенной дорожкой. Мы видим, как с годами у него исчезают последние запреты, связанные с самим негласным кодексом сталкера. Сейчас он готов на поступки (вынести из Зоны «ведьмин студень» или хладнокровно использовать поверившего ему человека в качестве одноразовой «отмычки»), на которые был способен только Стервятник. «Их слишком много, Стервятников, почему и не осталось ни одного чистого места, все загажено…»
«Ни для кого не секрет, что человек делает с планетой то же самое, что раковая опухоль с пораженным ею организмом»{61}
. Как известно, раковая клетка отличается от нормальной отсутствием внутреннего регулятора, ограничивающего число делений. (Поэтому хищников, в свою очередь, можно сравнить с раковой опухолью на теле человечества.) Ничем не сдерживаемая экспансия крайне неэффективна и в стратегическом плане, поскольку любое серьезное достижение требует умения сдержать свои порывы — не распыляя своих сил, сосредоточиться на главном. Вот почему все действительно важные открытия совершают не охотники за скальпами (или хабаром), а люди, способные совместить нечеловеческую свободу и человеческий закон — неоантропы по приведенной классификации. «Человек рожден, чтобы мыслить». Из героев «Пикника на обочине» к этой категории относятся Кирилл Панов и доктор Валентин Пильман, лауреат Нобелевской премии по физике. Для них жажда познания мира поистине стала «одной, но пламенной страстью» (при этом не перерастающей в фанатизм!).Только узы культуры могут ввести разгул индивидуалистической энергетики (не уступающей энергии атомного распада) в приемлемое русло. Если человеческую цивилизацию сравнить с атомным реактором, то законопослушное большинство диффузных, знающих, что такое право и мораль, будет играет роль графитовых стержней-поглотителей. Как только не обличали их хищные лидеры, какими только обидными прозвищами не наделяли: «молчаливое большинство», «люди термидора», могильщики революций… Но именно благодаря им цивилизация до сих пор не полыхнула Чернобылем, а революции, согласно известному парадоксу Горького, в конечном счете оказываются средством для избавления от революционеров — наиболее агрессивной части человеческой популяции. И все это время, в сердцевине активной зоны, своим чередом идут процессы ядерной трансмутации (то есть антибиологического отбора) — рождаются элементы, не существующие в природе…
Интересно, что уже в самом начале повести мы становимся свидетелями успешной кооперации представителей всех основных человеческих видов. Исследовательский отряд, отправляющийся в Зону, составляют Кирилл (неоантроп), Шухарт (хищник) и Тендер (диффузный). Причина успеха столь разнородной по видовому составу экспедиции кроется в распределении функций среди ее участников. Самое главное, что отряд возглавляет Кирилл. Шухарт (в качестве проводника) и Тендер (на подхвате) находятся у него в подчинении. Пусть Шухарт, один из лучших сталкеров, способен пройти по Зоне намного дальше своих попутчиков, но только Кирилл знает, куда необходимо идти и зачем. В результате сделанное им открытие принадлежит к тем немногим достижениям человеческой мысли, каждое из которых «разом зачеркнуло целое поле недавно процветавших теорий и вызвало к жизни совершенно новые идеи».
К сожалению, на протяжении человеческой истории гораздо чаще реализовалась совсем другая модель видового взаимодействия. В финале повести экспедицию к Золотому Шару, исполняющему желания, ведет непосредственно Шухарт, а ее идейным вдохновителем выступает сам Стервятник Барбридж. Кирилл давно мертв, тогда как Стервятник процветает. Шухарт небезосновательно полагает такой расклад нормой: «Я всю свою жизнь только и вижу, как умирают Кириллы да Очкарики, а Стервятники проползают между ихними трупами…»
Неожиданная, но закономерная катастрофа подстерегает его буквально в нескольких шагах от вожделенной цели. Страшное осознание: «Я животное… У меня нет слов, меня не научили словам, я не умею думать…» Лишенный направляющей воли «человека разумного», этот совершенный механизм по достижению цели любой ценой разваливается на глазах, не выдержав минимальной рефлексии. Что же касается знаменитого пассажа о «счастье для всех», — чужих слов, механически повторенных Шухартом, — то в свете реальной практики по принудительному осчастливливанию, ныне слишком хорошо известной, он вызывает не столько умиление, сколько ужас. Ведь это «счастье» уже основано на крови: молодой Артур, сын Стервятника, хладнокровно принесен Шухартом в жертву золотому Молоху. Жертва является здесь непременным условием исполнения желаний, поэтому и заказывать их могут одни лишь убийцы…