Заговор конца света

В видовом отношении на каждого неоантропа приходится его несовершенный двойник (и не один!) — гибрид, вынужденный балансировать между хищной агрессивностью и одновременным ее неприятием. Нередко такие гибриды демонстрируют повышенную активность, направленную в том числе и на благие цели. Вот только нравственное чувство, единственный надежный ориентир в том хитросплетении добра и зла, которым является наш мир, у них оказывается одним из наиболее уязвимых мест. Слишком уж они поглощены достижением цели, не особенно задумываясь о цене. Результатом подобной неистовости нередко становится полная «этическая невменяемость».

Поскольку зло всегда активнее и агрессивнее добра, любая попытка заигрывания с ним заканчивается поражением добра. Но избежать этого соблазна гибриды, как правило, не в состоянии. Проблема заключается еще и в том, что по многим параметрам гибриды значительно превосходят средний уровень. Ввергнутые в борьбу за Кольцо Власти, они имеют все шансы победить… Искушение, которое постоянно испытывает Румата в средневековом Арканаре, для гибрида в конце концов становится реальностью. Разумеется, не сразу — в этом его отличие от хищника, которому просто нечем рефлексировать. Терзания совести могут быть весьма мучительными, не случайно Румата цитирует знаменитый монолог «Быть или не быть?» За арканарскими декорациями явственно проступают стены Эльсинора…

Андрей Тарковский, всю жизнь мечтавший поставить свою версию «Гамлета», так охарактеризовал замысел: «Трагедия Гамлета состоит для меня не в обреченности его на гибель физическую, а в падении нравственном и духовном, в необходимости, прежде чем совершить убийство, принять законы этого мира, действовать по его правилам, то есть отказаться от своих духовных притязаний и стать обыкновенным убийцей»^{67}.

Начав мстить, Гамлет уже не может остановиться. Более того, в глубине падения он намного превосходит врагов. Необходимость убивать становится маниакальной, а убийства — все изощренней… И это при том, что одновременно он — интеллигент, выпускник Виттенбергского университета. Человек, обогнавший свое время, которому доступна совсем иная система ценностей нового, гуманного сознания. Доведенный до предела дисбаланс противоположных устремлений завершается окончательным распадом личности, срывом в пропасть безумия.

С другой стороны, в мире, пронизанном хищническим влиянием, сама проблема хищников также мыслится в категориях агрессии и насилия. Поэтому для борьбы с Терминатором (персонажем одноименного фильма, символизирующего сверхагрессора) берется такой же Терминатор, только запрограммированный на противоположные цели. Авторам подобных идей, похоже, невдомек, что цель определяют в конечном счете именно средства. По крайней мере, в фильме «Терминатор 2» был отыгран ряд моментов — забавных казусов, возникающих вследствие наложения противоположных программ поведения. Бедолага Терминатор там честно пытался соответствовать облику «настоящего» героя…

Аналогичная ситуация, но уже доведенная до гротеска, возникает в рассказе Л. Уотта-Эванса «Один из парней». Его главный герой, Капитан Космос, словно сошел со страниц комиксов о Бэтмене или Супермене. Он наделен всеми традиционными достоинствами Супергероя, но имеет весьма смутное представление о типичных человеческих чувствах. Последнее обстоятельство автор дополнительно усиливает: Капитан Космос в биологическом смысле вообще не человек (впрочем, о своей инопланетной природе он так же знает очень мало). Поскольку полноценная социальная жизнь ему не доступна, роль суперборца с преступностью становится едва ли не вынужденной. Ведь «игра в героя» ведется по очень простым правилам: «Всегда знаешь, кто плохой, а кто хороший»^{68}. Настолько простым, что собственно человеческую природу можно без труда вынести за скобки.

Чем проще идея, тем она привлекательнее. В Школе, созданной Кардиналом для выявления потенциальных функционеров, формально ставка делалась на харизматических лидеров: «не воспитание особых — отсев неособых». Однако в результате сверхжесткого отбора оставались лишь те из них, «кто горд, но ради дела языком сортир вылижет». Функционер должен быть управляемым, иначе не обеспечить стабильность. Кардинал все рассчитал точно: хищником (который вообще не признает законов) или неоантропом (который следует «нравственному закону») управлять невозможно. Остается гибрид, который занимает неустойчивое промежуточное положение и по этой причине вполне доступен для внешнего программирования.