Заговор «красных маршалов». Тухачевский против Сталина

Егоров же в «отпуск» не ушел. Он был нужен для предстоявших переговоров с военными представителями Прибалтийских стран. Ворошилов (читай: Сталин) сделал выбор. Он выбрал Егорова и «отставил» Тухачевского! Для Тухачевского, который вкладывал в эту игру, по свидетельству непосредственных его сотрудников (его начальника штаба по игре Д.А Кучинского), большую «страстность» такой исход конфликта был катастрофичен. Он был катастрофичен не только лично для него, но и для проблемы вероятной войны на западном фронте, чреватой, в случае сохранения прежнего оперативного плана, поражением Красной армии. Такая ситуация, в чем он был убежден, чреватая поражением страны и государства, могла толкнуть маршала на крайние меры для утверждения своего плана войны. (Следует иметь в виду, что во время своей поездки в Лондон в январе 1936 г. Тухачевский беседовал, видимо, и по этому вопросу с начальником Генштаба эстонской армии генералом Лайдонером.)

Весьма вероятно, что решение пригласить в Москву начальников Генеральных штабов Прибалтийских стран было обусловлено стремлением Сталина и правительства обсудить вопрос о военных договорах, которые позволили бы разместить на территории этих стран воинские контингенты РККА. Иными словами, это была попытка договорным путем реализовать «план „Бельгия“», на котором так настаивал Тухачевский. Возможно, что не случайно вопрос о визите начальника Генерального штаба литовской армии обсуждался на заседании Политбюро ЦК уже 25 апреля 1936 г., в день завершения военной игры в Генштабе, и именно в этот день Тухачевский подал рапорт о предоставлении ему отпуска («рапорт об отставке»).

В конце апреля 1936 г. маршал Егоров принимал начальника Генштаба эстонской армии, а в начале мая – начальников Генштабов литовской и латвийской армий. Знаменательно, что Тухачевский в этих переговорах участия не принимал. Их вел его главный оппонент – маршал Егоров. Однако политическое и военное руководство прибалтийских стран заявило о своем нейтралитете и отказе допустить иностранные войска на свою территорию. Это вполне устраивало Егорова, поскольку вполне соответствовало его оперативному плану. Таким образом, договориться с «прибалтами» не удалось, а от силового проникновения советских войск на территорию Прибалтики правительство отказалось. 4 мая 1936 г. на заседании Политбюро ЦК обсуждался вопрос о предоставлении отпуска маршалу Тухачевскому. Это было косвенное свидетельство об отмене правительственного решения, на которое ссылался Тухачевский: отказ правительства от его «плана „Бельгия“». «Так как повторение «Бельгии» признается недопустимым, – объяснял ситуацию Тухачевский, – то от этого плана пришлось отказаться»¹¹⁸¹. «Нейтралитет прибалтов сорвал применение наиболее решительного плана, – напоминал Тухачевский, – и отмена последовала не ведомственным военным решением, а решением правительства»¹¹⁸².

Но, поскольку «план „Бельгия“» был отменен, как говорил Тухачевский, то перспектива совместного выступления польских и германских вооруженных сил против СССР становилась еще вероятнее, и оказывалось, что для успешного решения военного вопроса, в случае его возникновения, Красная армия должна была быть увеличена на 60 дивизий, т. е. примерно на треть. Это значило, кроме того, увеличение выпуска вооружения и автотранспорта и развитие транспортной инфраструктуры. Но самым уязвимым местом в это время в Красной армии была нехватка офицерского состава и, как следствие, недостаточная боевая подготовка армии, особенно в навыках взаимодействия механизированных соединений с авиацией и стрелковыми частями. Словом, речь шла о повышении профессиональной подготовки Красной армии. Осенью 1936 г. Тухачевский считал, что эти задачи возможно решить к 1940 г. Однако с ним не согласились: ни Нарком, ни Генштаб, да и Гамарник, Якир, Уборевич согласились не сразу.

Все сказанное выше, помимо освещения основных оперативно-стратегических вопросов и конфликтных споров по ним между Тухачевским и Егоровым, а также Ворошиловым, обнаруживает принципиальную поддержку Егорова и его оперативного плана Уборевичем и Якиром. Никаких признаков сколько-нибудь серьезного их противостояния с Ворошиловым не наблюдается. Ворошилов вспоминал, что первый его конфликт с «группой Гамарника – Якира – Уборевича» произошел летом 1936 г., в июле или в августе.

Поскольку апрельская игра 1936 г. не привела к определенному решению и вопрос оставался открытым ввиду того, что не все оперативные варианты были проиграны, она была продолжена в конце 1936 – начале января 1937 гг. В основу ее был положен другой план наступления, который предложил Уборевич, другое его направление.