Заговор Локкарта любовь, предательство, убийство и контрреволюция в России времен Ленина

Он имел в виду, что враги Локкарта могут воспользоваться ее репутацией, чтобы очернить британского дипломата. Тем не менее Кроми продолжал оставаться их другом. Когда он понял, что они не хотят и не могут закончить роман, то перестал намекать на это Муре. Возможно, он сочувствовал ей, потому что и сам был вовлечен в страстную внебрачную связь с княжной Софи Гагариной.

Подполковник Кадберт Торнхилл, бывший начальник британской военной разведки в России, а теперь начальник разведки генерала Пула, который в тот момент находился в Мурманске и ждал сигнала для оккупации Архангельска, не испытывал ни симпатии, ни дружеских чувств ни к одному из любовников. Беспощадный интервент, он координировал свои действия с Локкартом, но недолюбливал его за запоздалое разочарование в большевизме. Похоже, что он что-то знал и о Муре и она ему не нравилась. «Если он явится и заподозрит что-то между тобой и мной, — беспокоилась Мура в письме к Локкарту, — он обязательно попытается очернить меня в твоих глазах. Я совершенно этого не заслужила» [18].

Возможно, она боялась, что Торнхилл подозревает ее в шпионаже в пользу Германии и может на этой почве рассорить их с Локкартом. В другом ее письме говорится, что она боялась, что Торнхилл расскажет Локкарту о ее предыдущих флиртах и связях, и заранее за это оправдывалась: «Сколько бы я отдала за то, чтобы иметь возможность вычеркнуть из прошлого все бесполезные фривольности, все пустяки, которые нажили мне таких злейших врагов, как Торнхилл, и заставили людей считать меня тем, кем я не являюсь» [19].

Она также беспокоилась, что лейтенант Эрнест Бойс, глава Московского отдела Британской секретной разведывательной службы, человек, которому непосредственно подчинялись Рейли и Джордж Хилл и который передавал информацию сотруднику британской разведки в Стокгольм, тоже верит в эти слухи. Она пригласила Бойса на обед, а затем написала Локкарту: «Я была с гордо поднятой головой — думаю, это произвело на него впечатление, по крайней мере, он увидел, что и вправду был несправедлив» [20]. Неважно, считали ее на самом деле распутницей или Матой Хари, — это еще одно свидетельство ее силы убеждения. В одном из файлов ее досье в MI-5 отмечается, что «в 1922 году она подала заявление на визу в Великобританию», указав двух рекомендателей. Ими были Бойс и полковник Торнхилл [21].

*

Примерно в конце июня Мура узнала, что беременна. Она была несказанно этому рада, хотя ее положение означало, что они с Локкартом должны будут столкнуться с реальностью и строить конкретные планы. Она известила его в конце месяца, после возвращения из Украины, когда снова навещала его в Москве.

Локкарт поступил как подобает джентльмену. Он признался, что поставил ее в неудобное положение, и сказал, что поймет, если она решит вернуться к мужу и позже заявит, что это ребенок Ивана. Тогда ей не придется бросать ни детей, ни все более слабеющую мать, ни даже мужа. Мог ли он втайне думать, что ее беременность послужит поводом прекратить их роман? Вероятно, нет, и Мура этого все равно не хотела: «С тем же успехом я могу отказаться дышать».

То, что он предложил дальше, говорит о том, что он по-прежнему был влюблен, хотя этот план был так же обречен на провал: они вместе должны уехать из России через Мурманск, который контролировали британские войска, до того, как большевики интернируют его после вторжения союзников. Мура ответила на «милое сердцу письмо» здраво: «Конечно, для меня было бы неслыханной радостью уехать с тобой». Однако ей нужно было время, чтобы разобраться с семьей и с финансами. Она поручила Локкарту использовать его связи в Министерстве иностранных дел России для получения паспорта и свое влияние на британского посла в Швеции, чтобы облегчить ей задачу по прибытии. Она рассчитала, что «потребуется около месяца, чтобы уладить дела и отправиться в Стокгольм, где я буду тебя ждать» [22]. Он же должен был вернуться в Англию через Мурманск, устроить свои дела и встретиться с ней.

Вскоре они столкнулись с еще одной проблемой: поскольку они не могли пожениться, пока каждый из них не получил развод, а это займет много месяцев, это означало, что их ребенок будет считаться незаконнорожденным, что грозит ему порицанием общества. Назрело решение: Мура в последний раз отправится в Иендель, но не скажет мужу, что намерена уйти к другому, а затащит его в постель, а когда родится ребенок, то все будут считать, что он от Ивана. «Мне интересно, понимаешь ли ты, что для меня значит это путешествие, — писала Мура Локкарту. — Но я буду храброй ради тебя, мой мальчик» [23].