Заговор Локкарта любовь, предательство, убийство и контрреволюция в России времен Ленина

На самом деле «я его обрабатываю, — объяснила она Локкарту. — Он как граммофон… Вот почему…» [29] Мура обедала с Кроми в начале июля в Петрограде, сразу после визита к Локкарту в Москву по возвращении из Украины, незадолго до восстания Савинкова в Ярославле и вскоре после того, как она поняла, что беременна. Кроми тогда сказал ей: «Это… строго конфиденциально: все смеются над Пулом (который недавно прибыл в Мурманск. — Дж. Ш.). Все знают, что он здесь и находится в „арктической экспедиции" (направляется в Архангельск. — Дж. Ш)… Он считает себя выше всех, в том числе и вас [Локкарта]» [30].

В том же письме Мура сообщила Локкарту: «Нуланс и вологодцы настроены против Вас… и Ваша главная ошибка, как они говорят, заключается в страстном желании быть независимым от них». Правда ли это? Был ли Локкарт обижен на властного Нуланса? Безусловно, его тон не особенно ласков, когда он упоминает французского посла в своих мемуарах. Но кто же все-таки рассказал Муре об отношении Нуланса к Локкарту? Возможно, Кроми, но это мог быть и Артур Рэнсом, который недавно вернулся из дипломатической поездки в Вологду. Мура описывает, как примерно в это время он ворвался в ее дом в Петрограде и «ошеломил мою мать, так он был похож на большевика» [31].

Однако у нее могли быть и другие источники информации, ведь она знала всех и все знали ее. Когда она была в Москве, Локкарт вспоминал: «Мы [везде] ходили вместе» [32]. Очевидно, что он не мог приводить ее на тайные встречи с контрреволюционерами и представителями нелегальных политических партий; скорее всего, он просил ее выйти из комнаты или даже покинуть квартиру, когда такие люди приходили к нему. Однако он написал: «Мы… делились и опасными вещами» [33]. Это свидетельствует о том, что он делился с ней секретной информацией. В тот момент он был слишком сильно влюблен, чтобы не посвящать ее в свои надежды и мечты.

Она была слишком сильно влюблена, чтобы кому-то их раскрыть. Она готова была умереть за него. К такому выводу неизбежно приходит каждый, кто читает ее письма. Безусловно, все пишут любовные письма, но не всегда правдиво. Письма же Муры, вероятно, были искренними. Их энергия и масштаб поражают. Она пишет: «Думаю о твоих руках, которые касаются этих страниц, о твоих любимых глазах, читающих о моей любви к тебе» — и разражается слезами. Почти в каждом письме есть подобные строки. Другое дело, что Локкарт со временем мог обнаружить, что сила ее страсти сковывает или даже пугает его. Однако самое главное заключается в том, что независимо от того, была ли у нее действительно связь с ЧК, Мура не смогла бы предать такую пылкую любовь.

Глава 13 Заговор Локкарта обретает форму

Когда генерал Пул высадился в Архангельске, никто не думал, что он остановится на этом. Все полагали, он должен будет двигаться на юг — и никто больше не верил, что затем он пойдет на запад, чтобы вновь открыть Восточный фронт и сражаться с немцами. Предполагалось, что союзники хотят свергнуть большевиков, как бы ни убеждали в обратном лидеры союзных держав. Брюс Локкарт тоже так считал и принимал как само собой разумеющееся, что союзникам это удастся. Впрочем, не стоило думать, что большевизм можно сразу заменить либеральной демократией. Держа в памяти формулировку Бориса Савинкова, Локкарт наставлял чиновников Уайтхолла: «…будет необходима военная администрация в течение нескольких месяцев» [1]. Исчез человек, который верил, что русские должны сами вершить свою судьбу, даже встав на путь большевизма, и хотел, чтобы его правительство уверило всех, что союзники не вмешиваются в режимы, которые поддерживают.

Однако Локкарт не понимал, насколько ничтожно войско Пула. Осознание этого привело его в ужас. В течение нескольких месяцев он предупреждал, что Лондон должен послать внушительные силы, ведь позитивные изменения в России будут пропорциональны размеру входящей армии. В нынешнем положении Пул был мелкой сошкой, и столь же мелка была реакция на него русских, которых генерал надеялся привлечь. 14 августа в полвторого ночи Локкарт уныло сидел за обеденным столом, ковыряя вилкой в тарелке. Он уже не верил, что интервенция будет успешной.

За месяц до этого один из чиновников Министерства иностранных дел написал, что Локкарт «смелый и упорный» и «может пойти на личный риск», который приведет к «политически нежелательным» последствиям [2]. Это были справедливая оценка и прогноз. Два латыша, Спрогис/Шмидхен и капитан Берзин, постучали в дверь Локкарта. Когда они объяснили ему, зачем пришли, ему, должно быть, показалось, что Бог услышал его молитвы. Вдруг он увидел будущее. Эти действия потребуют смелости; это будет рискованно; если большевики узнают, то это, конечно, может иметь политически нежелательные последствия. Но все это его не останавливало.