Заговор Локкарта любовь, предательство, убийство и контрреволюция в России времен Ленина

Как мы видели, еще в январе-феврале Гарстин поддерживал идеалы большевизма, а уже в мае превратился во врага большевистских крайностей. Он, безусловно, одобрял контрреволюционную деятельность Локкарта и, возможно, участвовал в ней в течение июня-июля, однако уже к концу месяца начал искать способ покинуть Москву. Британские власти вызвали его в Архангельск, где он мог продолжить свою миссию под руководством генерала Пула, который прибыл туда 2 августа. Но он не смог это сделать, так как большевики запретили офицерам союзных войск передвигаться по стране.

Судя по всему, Гарстин отправился из российской столицы в Петроград пешком [25], затем каким-то образом добрался до Кеми на западной стороне Белого моря [26] и, наконец, переплыл его, прибыв в Архангельск в первую неделю августа «после многих опасных приключений» [27]. Однако лучше бы его поймали. К тому времени британские и русские войска уже вступили в кровопролитное сражение, и войска генерала Пула оттеснили большевиков к Онежскому озеру. Гарстин «значительно отличился» в военном наступлении на юго-востоке. 11 августа, в ходе, как он думал, «приятной тихой экспедиции», он возглавил отряд, который захватил у противника броневик (большевики теперь использовали их против британских солдат на северо-западе России), а затем попытался захватить еще один. Снова полетели пули, и одна из них попала в капитана Дениса Гарстина. При нем были наручные часы с ремешком, карта региона, карманный дневник, кисет с табаком и пятьдесят шесть рублей разными купюрами. Ему было 28 лет [28].

Его другу Артуру Рэнсому также удалось уехать из Москвы 2 августа — как раз в тот момент, когда генерал Пул прибыл в Архангельск. Причины его отъезда были сложны. Своему редактору в Лондо-не он сказал, что уехал потому, что «интернированный корреспондент или тот, кто без интернирования не может свободно телеграфировать, никому не нужен» [29].

Частично причина была действительно в этом, но сказалось и многое другое. Рэнсом считал, что, когда большевики вводили запреты для граждан союзных государств, они делали это, чтобы выжить и сохранить свой режим. Тем не менее он не думал, что они на самом деле смогут выиграть: если немцам не удастся свергнуть их, как это казалось вероятным в феврале-марте 1918 года, то это сделают союзники, что стало казаться вероятным в мае-июне. Большевики и сами это понимали. Они решили сопротивляться так долго и так яростно, как только возможно, но хотели создать международное бюро прессы в Стокгольме, чтобы оно служило их интересам независимо от того, останутся они у власти или нет. Они считали, что Рэнсом может им в этом помочь.

Эта работа привлекала Рэнсома по разным причинам. Из Стокгольма он мог посылать в Британию независимые статьи о России, как он всегда делал, и иметь эксклюзивный доступ к документам, предоставленным большевиками. Кроме того, он мог дальше помогать своим большевистским друзьям, обеспечивая работу бюро, а как разведчик — передавать информацию, предоставленную бюро, британскому Министерству иностранных дел. Словом, он мог получить все карты в руки. Но было и еще одно обстоятельство. Его отношения с Евгенией Петровной Шелепиной, «дылдой», весной и летом стали более близкими. Он хотел, чтобы она поехала с ним в Стокгольм. 19 июня она согласилась.

Было неясно, выпустят ли ее большевики, но британцы в Мурманске контролировали въезд и выезд. Рэнсом попросил у Брюса Локкарта сделать паспорт, в котором Евгения была бы указана как его жена. Локкарт знал, что у Рэнсома уже есть жена, но жена была и у него самого; у него, как и у Рэнсома, была любовница в России; он тоже думал о том, как ее вывезти. Хотя Локкарт предал Рэнсома в политике, он оказался верным другом. Однако и здесь все было не так просто: Локкарт был уверен, что в Москве скоро произойдет контрреволюция. Рэнсом, вероятно, останется в безопасности, даже если мстительные белые будут прочесывать улицы города в поисках красных, но что делать с любовницей Рэнсома, которая была секретаршей Троцкого? Локкарт хотел защитить ее, хотя и не сказал почему. Он написал в Министерство иностранных дел: «Одна очень полезная дама, которая работала здесь на чрезвычайно конфиденциальной должности в правительстве, желает отказаться от нее. Она оказала мне величайшую услугу… Я хотел бы получить разрешение вписать ее в паспорт мистера Рэнсома как его жену и способствовать их отъезду через Мурманск» [30].