Заговор Локкарта любовь, предательство, убийство и контрреволюция в России времен Ленина

Таковы были воспоминания Муры фон Бенкендорф пятьдесят лет спустя. То, что она обладала необыкновенным самообладанием и стойко переносила физические трудности, несомненно, показала вся ее дальнейшая жизнь. Тем не менее есть свидетельства того, что этот опыт был для нее гораздо более травмирующим, чем она признавалась. Она очень беспокоилась о Локкарте, которого не видела с тех пор, как ЧК вытащила ее из квартиры. Получив карандаш и бумагу, она нацарапала из камеры письмо своему другу на свободе: «Как ты думаешь, можно ли узнать в Министерстве иностранных дел, арестован ли Локкарт?» А на следующий день, ничего не услышав и, возможно, решив, что ее скоро отпустят, она написала: «Малыш… Я должна узнать, в безопасности ты или нет. Пожалуйста, подожди в квартире или оставь сообщение» [8]. Не забывайте, что Мура в это время была беременна.

Локкарт действительно вернулся в Хлебный переулок, 19, вместе с Хиксом. Вечером в день своего освобождения он связался с голландским консулом Уильямом Якобом Удендайком и узнал подробности гибели Кроми. На следующий день он встретился с Девиттом Клинтоном Пулом. Должно быть, им уже было ясно, что их заговор потерпел полное поражение. Его предали, но кто? Латышей они еще не подозревали. Пул считал предателем Рейли, но Локкарт отвергал это обвинение, как и все серьезные ученые впоследствии. Локкарт все больше беспокоился о Муре: хотя он знал, где она находится, ему не было известно, когда она выйдет на свободу.

3 сентября «Известия» напечатали яростный, горький, возможно полный страха, но, по существу, правдивый рассказ о заговоре. В тот же день Дзержинский подписал вместе с Зиновьевым и двумя менее значительными большевистскими деятелями заявление о неповиновении в «Петроградской правде». В нем, в частности, говорилось: «Англо-французские капиталисты через наемных убийц организовали целый ряд террористических покушений на представителей рабочего правительства. Наши родные города кишат англо-французскими шпионами. Мешки с англо-французским золотом используются для подкупа различных негодяев». Не сочтите эти слова за гиперболу — обвинения большевиков были близки к истине. Локкарт должен был предполагать, что ЧК скоро придет за ним. Тем не менее 4 сентября он вернулся к Петерсу: «Когда он меня принял, я сразу набросился на него с заявлениями насчет Муры. <.. > [он] посмотрел мне прямо в лицо. „Вы избавили меня от хлопот, — сказал он. — Мои люди ищут вас в течение целого часа. У меня имеется приказ о вашем аресте. Все ваши английские и французские товарищи уже под замком"» [9]. Локкарт снова оказался на Лубянке, и на сей раз у него были веские причины для страха.

❖

ЧК продолжала задерживать агентов союзников. К ним попали шесть человек де Вертамона, хотя, как мы видели, им не удалось взять в плен самого французского полковника. От Берзина они узнали адрес конспиративной квартиры Ксенофонта Каламатиано, по которому начали выслеживать и американских агентов. По настоянию Девитта Клинтона Пула норвежцы согласились взять американское консульство под свою защиту и подняли над ним флаг своей страны. Это сделало здание неприкосновенным. Большевики по-прежнему соблюдали дипломатические тонкости в отношениях с нейтральными державами: в здание они не вошли, хотя и осадили его. Американское консульство на время стало убежищем для официальных лиц и агентов союзников — конечно, если им удавалось попасть внутрь. Это смогли сделать, в частности, восемь французских чиновников, включая Гренара и Лаверня, однако потом они не смогли оттуда выбраться. Когда генерал Лавернь все же попытался, красногвардейцы, возглавляемые молодой женщиной с двумя револьверами, засунутыми за пояс, преградили ему путь. Лавернь «отступил в сад, красногвардейцы преследовали его до вестибюля консульства, один достал револьвер, угрожая огнем, но другой сдержался» [10].

Несчастный Каламатиано вообще не смог попасть внутрь. В это время он находился в Сибири с миссией по сбору улик. Когда он вернулся в Москву и узнал о случившемся, то тут же бросился к входной двери консульства. Сотрудники ЧК перехватили его и арестовали. Конфисковали даже его трость. Во время обыска Каламатиано то и дело поглядывал на нее: это показалось чекистам подозрительным, и трость внимательно осмотрели. В конце концов обнаружили, что она полая и в ней лежат бумаги, касающиеся передвижения Красной армии. Теперь у них было еще больше улик против конспираторов из числа союзников и еще больше зацепок для дальнейших действий. Каламатиано будут удерживать еще долгое время.