Заговорщики Гора

— Мой агент может показаться вам необычным, — предупредила Леди Бина. — Но не надо его бояться. Он безопасен, за исключением тех ситуаций, когда возбуждён или разъярён.

Мне её слова показались загадочными.

— У меня есть помощники, — сказал торговец. — Давайте они вас проводят отсюда до вашего места жительства. Здесь не самое лучшее место в городе. Улицы плохо освещены, а до темноты осталось совсем недолго.

— Я вас не понимаю, — отозвалась женщина таким тоном, что сразу возникали предложения, что она всё прекрасно поняла.

— Улицы опасны, — всё же объяснил её собеседник. — Вашему милосердию не помешает охрана.

— Меня и так охраняют, — усмехнулась женщина, повернулась и покинула рынок.

— Она достаточно красива, чтобы быть Убарой, — заметил торговец, обращаясь к своему помощнику, державшему лампу.

— Только имя у неё странное, — отозвался тот.

Мне, кстати, её имя тоже показалось странным. Всё же бина в гореанском означает бусинку, а точнее дешёвые разноцветные деревянные бусы предназначенные для рабынь.

— Что-то меня берут сомнения, что она гореанка, — сказал мужчина.

— Кто же она тогда? — удивился его товарищ. — На варварку она не похожа.

— Ты успел её рассмотреть? — поинтересовался торговец.

— Конечно, — кивнул его помощник.

— И что Ты думаешь?

— Как минимум десять золотых тарнов двойного веса, — ответил мужчина, державший лампу.

— Я тоже так думаю, — поддержал его первый.

— Таких женщин надо хорошо охранять, — покачал головой второй.

— С этим не поспоришь, — согласился торговец.

— Да уж, — вздохнул его помощник, я затем перевёл взгляд на меня и, усмехнувшись, бросил: — Ну что, двадцать тарсков.

Я опустила голову.

— Неплохая цена за неё, — заметил первый.

На Горе рабыни обычно стоят недорого, даже очень красивые рабыни. Они легко доступны. Почти любой может купить себе одну или даже несколько.

— А Ты Аллисон, — сказал меня мой недавний владелец, — следуй за Петраном. Он проводит тебя к ваннам и там он обреет тебе голову, после чего девушки ототрут тебя от грязи.

— Можно мне говорить, Господин? — осведомилась я.

— Говори, — разрешил он.

Я погрузила руки в волосы и спросила:

— Неужели обязательно обривать мне голову?

Теперь уже он запустил свою левую руку в мои волосы и, удерживая меня на коленях, сначала тыльной стороной правой руки, а затем ладонью, отвесил мне две резких, жгучих пощёчины.

— Простите меня, Господин, — всхлипнула я.

Едва он убрал руку, как я вскочила на ноги и поспешила за Петраном.

Я стояла на коленях во внешней комнате, плотно закутавшись в простыню и вздрагивая от рыданий. Из помещения можно было выйти прямо на улицу, кусочек которой я могла видеть через приоткрытую дверь. Уже совсем стемнело. Дверь не заперли, но сбежать отсюда у меня не было ни малейшего шанса, меня приковали цепью за левую лодыжку к кольцу, вмурованному в пол.

Как правило, девушек приковывают именно за левую лодыжку.

Моя кожа горела, было такое ощущение, что меня окунули в кипяток. Рабыни, которым поручили вычистить меня, выполняли свою работу предельно грубо. Эти рабыни были гораздо крупнее меня и отличались массивными грубыми телами, а такие как они склонны относиться к изящным рабыням, более интересным для мужчин, примерно так же, как свободные женщины. Для них естественно презирать переполненную потребностями, прекрасную, женственную рабыню того вида, который мужчины вероятнее всего будут искать, чтобы захватить, надеть ошейник и бросить к своим ногам.

Теперь я очень отличалась от той, кем я была раньше. Теперь я светилась изнутри, и, несомненно, отмывавшие меня рабыни не могли этого не заметить.

От меня больше не разило тарском. Конечно, это было хорошо, но особой радости мне не добавляло. Я чувствовала себя глубоко несчастной. Проведя рукой по голове, я вскрикнула в страдании. В памяти всплыли ощущения от бритвы, скользившей по коже. Петран хорошо знал своё дело.

Какой уродливой я теперь была! Какой мужчина теперь захочет посмотреть в мою сторону? Как мне теперь привлечь к себе внимание того, кого я смогла бы счесть желанным господином?

Для какой цели меня купли? Что если для мануфактуры или шахты, или для работ в карнариумах, огромных ямах для отходов, или для чистки сточных коллекторов? По сравнению с этим тарларионовые стойла и тарсковые загоны выглядели не самыми худшими вариантами. Больше всего меня терзала неизвестность.

Очевидно, что теперь я была малоинтересна для таверн, борделей, игорных заведений, и даже для башен или постоялых дворов.

Кто теперь захотел бы бывшую Аллисон Эштон-Бейкер? Я сомневалась, что на меня позарились бы даже парни, дразнить которых я имела обыкновение!

Внезапно с улицы донёсся встревоженный крик.

Я испуганно дёрнулась, загремев цепью и почти встав на ноги, но тут же поспешно вернулась в прежнее положение. Я была рабыней, и никто из свободных людей не давал мне разрешения встать с колен.

Нам подобает стоять на коленях, для нас это так же легко и естественно, как для свободного человека стоять на ногах, сидеть на скамье или стуле, непринуждённо откинувшись, возлежать на кушетке за ужином.