Загробная жизнь или последняя участь человека

Что же из этого следует? Следует одно из двух: или человек есть аномалия в великом царстве природы, обнаруживающая стремления, идущие далее пределов его земного существования и не могущие быть удовлетворенными, получив таким образом от щедрот природы, по какой-то странной ошибке или слепому капризу, более, нежели сколько ему требуется для земного его назначения; следует, одним словом, что «человек слишком широк для этого мира, — его нужно бы сузить»118. Но мы не имеем никакого основания допускать такие аномалии, потому что природа представляет везде и во всем гармонически-целесообразный порядок, мудрую экономию, строгую бережливость. Или же следует допустить, что истинное назначение человека не ограничивается земною жизнью, что оно восходит за пределы его земного существования, что развитие его ума будет продолжаться в другой жизни, где он будет созерцать Вечную истину и, при свете Ее, преуспеет в уразумении всего сущего, что это развитие ума и это преуспеяние в познании не будут иметь пределов. В противном случае, — если бы то есть назначение человека прекращалось с его смертью, — он представлял бы действительно аномалию: это значило бы, что природа его организована вопреки, несоответственно своему назначению и есть как бы отрицание самой себя.

Таким образом, бесконечное развитие человеческого ума требует бессмертия человека.

Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а когда стал мужем, то оставил младенческое. Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, — тогда же лицом к лицу; теперь знаю я отчасти, — а тогда познаю, подобно как я познан (ср.:1 Кор. 13, 11, 12).

2) Человек есть существо разумно-свободное. Как ум его требует себе пищи — знания, точно так же и воля его стремится проявить себя в деятельности, сообразной с существом и достоинством человека — существа нравственно свободного. И как уму его постоянно предносится недосягаемый идеал истины, так воля его стремится к осуществлению добра. Что заставляло людей, которых весь мир не был достоин, скитаться по пустыням и горам, по пещерам и ущелиям земли (ср.: Евр. 11, 38)? Что населяло пустыни и леса подвижниками, убегавшими от мира и посвящавшими целую жизнь самоусовершению, тяжелой и непрерывной борьбе с самими собою, борьбе, от которой они никогда не успокаивались? — Стремление к осуществлению нравственного идеала. Но чем ближе они были, по-видимому, к этому идеалу, тем выше видели его над собою. Все мы стремимся сделаться и быть добрыми и нравственными, но никогда не можем успокоиться в этом стремлении, дойдя до сознания, что нам ничего уже не остается делать в этом отношении, что мы достигли нравственного совершенства.

Напротив того, чем серьезнее наше стремление к нравственному совершенству, тем сильнее и больнее тяготит нас сознание, что достижение нравственного совершенства невозможно для нас. Да и как достигнуть нам в здешней жизни нравственного совершенства, когда, по признанию людей, стоявших на возможной для человека нравственной высоте, мы постоянно делаем не то, что хотим, а то, что ненавидим (ср.: Рим. 7, 15). Как нам достигнуть нравственного идеала, когда наш нравственный идеал есть богоподобие: будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный (Мф. 5, 48) — вот заповедь, данная нам Тем, Который один из всех людей осуществил в Себе нравственный идеал. Итак, только тогда, когда, прошедши переходную ступень земной жизни и сбросив с себя ветхого человека, тлеющего в похотех прелестных (ср.: Еф. 4, 22), мы соединимся в другой жизни с Вечным и Высочайшим Добром, — тогда только мы получим возможность беспрепятственно восходить от силы в силу в достижении нравственного совершенства — в меру возраста Христова (ср.: Еф. 4, 13), в достижимую для нас меру богоподобия. Возлюбленные!...еще не открылось, что будем. Знаем только, что, когда откроется, будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть (1 Ин. 3, 2).

Таким образом, нравственное наше совершенствование предполагает и требует более широкого поприща, нежели какое отведено для нас в настоящей жизни. Остановка в начале пути, на исходном пункте развития, ненормальна точно так же, как ненормально пребывание в младенческом возрасте в течение всей жизни.